Топот бегущих по улице солдат, грохот прикладов в запертые двери, распахнутые окна, возмущенные громкие выкрики, плач детей – привычная, знакомая картина Белфаста.

Морин прислонилась к кирпичной стене, окружающей сад. От быстрого бега кровь из раны стала течь сильнее. Она осторожно скользнула рукой под свитер.

– Ох…

– Что, плохо дело?

– Не знаю.

Она вынула руку – та была вся в крови.

– Нас предали, – тихо проговорила она.

– Такое часто случается, – с болью в голосе ответил Брайен.

– Но кто?

– Скорее всего, Куган. Хотя, может быть, и кто-то другой. – Флинн точно не знал этого. – Жаль Шейлу.

Морин согласно кивнула головой.

– Я понимаю, они использовали ее, как приманку, чтобы поймать нас… Не думаешь ли, что она… – Морин закрыла лицо руками. – Столько хороших людей мы потеряли этой ночью.

Брайен посмотрел за стену сада, затем помог Морин подняться, и они снова побежали через квартал примыкающих друг к другу домов. Миновав их, они очутились на протестантской территории, отличавшейся большим разнообразием и сохранностью зданий. Брайен знал это место еще с юных лет, он вспомнил школьные выходки – били стекла и бегали, как черти, ну вот как сейчас, по этим переулкам и дворам. Припомнились ему и запахи простой пищи, веревки с бесцветным льняным бельем, розовые сады и садовая мебель на газонах.

Они направились на запад и подошли к католической территории Ардойн. Дорогу преграждал гражданский патруль протестантов, а полицейские и британские солдаты устраивали обыски. Флинн перебрался через кучу мусора и осторожно перетащил туда же Морин.

– Сегодня ночью мы подняли всех на ноги.

Морин посмотрела на него и увидела на его лице улыбку.

– Ты как будто получаешь удовольствие от этого.

– Это они получают удовольствие. Мы расшевелили тихую заводь. В этих бараках и хижинах они живут лишь тем, что тешат друг друга всякими байками о своей храбрости. Мужчины любят охоту.

Морин согнула руку. Жестокая боль распространилась на верхнюю часть груди и плечо.

– Не думаю, что у нас много шансов вырваться из Белфаста.