Я положила телефон назад в сумочку, одновременно нащупывая рукой тяжелую статуэтку. Надеюсь, она не очень дорогая, и Нил не придет в ярость, увидев на ней кровь. Будет неловко, если я разобью о голову Тулли какое-нибудь произведение искусства эпохи Возрождения.

Внезапно мне пришла в голову мысль, и я быстро осмотрелась. У огромной картины на стене стоял столик на витых ножках, заставленный разным антиквариатом. Я схватила первую попавшуюся штуку и побежала к двери. Зажмурившись, толкнула ее и с облегчением выдохнула, когда дверь поддалась. Я запихнула фигурку солдатика, а это оказалась она, между дверью и косяком — не хочется, убегая, обнаружить, что она заперта. План, конечно, шаткий, но хотя бы так.

Спускаясь, я держала руку в сумочке на случай, если Гильермо решит сразу напасть. Смешно, но больше всего я боялась убить его этой статуэткой — не уверена, что мне преступление сойдет с рук так же легко, как Тулли. С одной стороны мне не хотелось сгнить в итальянской тюрьме, с другой — пасть жертвой психованного маньяка хотелось еще меньше.

Последние шаги дались особенно тяжело. Глупо. Это было так глупо, что в случае смерти я буду отличным претендентом на премию Дарвина, но оставить Рыжика у Тулли мне казалось настоящим предательством.

Толкнув дверь, я осторожно заглянула внутрь. Перед глазами была лишь стена из почерневшего кирпича. Слева обнаружился тупик, а справа в небольшой коридорчик попадал свет. На него я и пошла.

Когда я вошла в помещение с низкими потолками, мои глаза уже привыкли к тусклому свету, поэтому каждая ужасная деталь сразу же предстала передо мной во всей красе. Это была настоящая средневековая пыточная. Не красивая стилизация, как в клубе Рапаче, а реальное логово святой инквизиции.

Чем дольше я всматривалась в жуткие приспособления, тем страшнее мне становилось. Здесь была даже металлическая груша страданий, лепестки которой раскрывались с помощью специального механизма, разрывая жертву изнутри. Во рту мигом пересохло. До самой последней секунды мне хотелось верить, что все рассказы от Гильермо приукрашены, исчезновениям девушек есть логичное объяснение, а подруга Рене погибла по какой-нибудь нелепой случайности. Сейчас перед моими глазами был миллион и одно доказательство, что все это правда. Сердце стучало так громко, что я не сразу расслышала его голос.

— Анна, какая встреча. Рад видеть тебя в моем скромном подземелье.

Тулли стоял рядом с какой-то металлической дверью, из которой, судя по всему, и вышел. На нем были черные штаны и такая же черная футболка. Совершенно ни к месту вспомнились все фразочки из фильмов о том, что на черном не видно кровь. Бежать уже было поздно, поэтому оставалось лишь не грохнуться от ужаса в обморок и попытаться спасти Рыжика.

— Где Рыжик?

— О, так эту прелесть зовут Рыжик? — Он с улыбкой хмыкнул, но эта улыбка не продержалась на его лице и пары и секунд. — Что ж, раз ты решила сразу перейти к делу, тогда раздевайся.

— Зачем?

Абсолютно глупый вопрос, но мне нужно было хоть немного времени, чтобы придумать, как действовать дальше. Все происходило быстрее, чем я планировала. Как говорил один мой университетский приятель — у меня был план, пока я не получил по роже.

— Ты же прекрасно знаешь, зачем, но если для тебя так важно это слушать, — он хитро прищурился, — возможно, тебя возбуждают разговоры, то я скажу. Чтобы трахнуть тебя. Я поимею каждую твою дырку, а потом вырежу свое имя на твоей спине. А, может, и на груди тоже. Так ты всегда будешь знать, кто твой настоящий хозяин.

Я тяжело сглотнула, стараясь не вслушиваться в его слова. Как можно незаметнее переложила статуэтку в сумке так, чтобы можно было быстро выхватить ее. Глаза Тулли горели каким-то лихорадочным огнем. Весь внешний лоск сполз с него, превратив в обезумевшего маньяка. Он потирал пальцы друг о друга, и этот звук, наверное, будет преследовать меня до конца жизни. Если, конечно, она не оборвется в этом самом подземелье.

— Покажи кота.

— Анна-Анна, насколько же ты одинока, что рискнула собой и пришла сюда, чтобы спасти дворового кота.

А вот это было больно. Ведь Тулли был прав — я бросилась сюда, осознавая все риски, лишь потому, что сейчас этот кот был для меня самым близким существом.

Тулли тем временем продолжил с кривой улыбкой:

— Это он согревал тебя долгими ночами? А где же Нил? Трахает милашку Кару? Какая ирония. А я всегда говорил, что мальчишка не умеет заботиться о своих вещах.