Мареса поспешила обойти вокруг машины, чтобы помочь матери выйти. Эналайз боролась с болезнью, обострившейся после автоаварии, в которой пострадал Рейф. Мареса волновалась за нее, поскольку мать винила себя и свое недомогание в том, что пострадал ее любимый сын. В течение нескольких месяцев Мареса уговаривала ее мать пойти на консультацию к психологу, но Эналайз сказала, что будет пользоваться только бесплатной помощью, чтобы не быть обузой.
Мареса иногда осторожно поднимала эту тему, но теперь, когда у них ребенок, ей требовались советы эмоционально устойчивой матери, даже если физически она уже не так крепка.
– Трина очень молода, – напомнила Мареса, ведя мать по вымощенной белым камнем дорожке к главному входу на виллу. – Она, должно быть, была напугана, узнав о своей беременности, тем более что тогда было неизвестно, выкарабкается ли Рейф.
Эналайз тяжело дышала, опираясь на руку Маресы. По словам соседа, мистера Леопольда, она была самой красивой девушкой в районе. Работая танцовщицей в клубе и в уличных спектаклях для туристов, она хорошо зарабатывала, пока не развилась болезнь. И хотя тело ее потеряло форму, она всегда тщательно красилась, делала укладку и со вкусом одевалась.
– Трина достаточно взрослая, чтобы сделать правильный выбор. – Мать резко остановилась, щурясь от солнечного света. – Кстати, о выборе: Мареса, надеюсь, ты хорошо подумала, остановившись здесь. Ты сказала, что твой босс позволил это сделать?
– Да, мама. – Она нежно держала руку матери, ведя ее по широким каменным ступеням. – Он был на пляже, когда Джейден вручил мне Айлу, поэтому оказался в курсе моих проблем.
– Большинство мужчин не предоставляют дорогие виллы, не ожидая чего то взамен, Мареса. Будь разумной, – отчитывала ее мать, пока Мареса открывала переднюю дверь ключом, оставленным для нее Кэмероном. – Ты должна вернуться домой.
Прежде чем она смогла возразить, в холл вышла Венди с розовым свертком в руках. Мать едва не упала в обморок, увидев спящую внучку. Потом заявила, что овал лица она унаследовала от Рейфа, а губы – от самой Эналайз.
– Смотри, Мареса! – Мать, держа на коленях ребенка, села на диванчик в семейном номере с белыми стенами, уставленном темной мебелью из кожи и мексиканской древесины.
Девочка проснулась и сонно моргала.
– У нее глаза твоего отца! Нам нужно позвонить и сказать ему об этом. Он не поверит.
– Мама. Нет. – Мареса потянулась за ребенком, пока Эналайз копалась в поисках мобильного в своей сумке в стиле бохо, сшитой из цветных лоскутков ткани. – Папа не любит с нами общаться.
Она была опустошена резкой реакцией отца на ее телефонный звонок в ночь, когда Рейф попал в аварию. Он сказал, что его больше нет в их жизни и чтобы она передала это матери.
– Чушь, – усмехнулась Эналайз, нажимая на экране кнопку вызова. – Он захочет это услышать. Айла все таки его первая внучка.
Ребенок выгнул спинку, готовясь разразиться очередным криком. Она с трудом удержалась, чтобы не позвонить Венди, у которой был большой опыт укачивания младенцев. Она гладила ее по спинке, шептала успокаивающие слова, прохаживалась по комнате, пока ее мать оставляла сообщение на голосовой почте отца. Неудивительно, что он не поднял трубку.
– Я уверена, что он приедет сюда, как только сможет, – заверила ее Эналайз. – Мне нужно вернуться домой, чтобы подготовиться к его визиту. И конечно, к появлению малышки.
Она медленно встала с дивана, новые впечатления придали ей энергии, и казалось, что она более уверенно, чем час назад, держится на ногах.
– Я не думаю, что папа сюда приедет, – произнесла Мареса тихо, не желая, чтобы мать питала напрасные надежды.
Джек Дженсон ни разу не появлялся здесь с тех пор, как поселился за границей. Он даже не навестил Маресу в Париже; она надеялась, что, так как он жил в Великобритании, сможет уделить ей время. Но нет.
– Позволь мне немного порадоваться происходящему. В нашей жизни достаточно поводов для беспокойства, Мареса. Давай будем оптимистами. – Она положила руку на плечо дочери, но этот жест не принес успокоения.