Но как же этого казалось мало…

— Все равно я чувствую себя предательницей, — пробормотала, утыкаясь в плечо друга.

— Ну и зря. Знаешь, ведь я тебе спасибо хотел сказать…

От удивления даже желание разреветься пропало. За что спасибо? За то, что одного оставила, да еще под угрозу аукциона подвела? Мужик омега! За таких платили больше, чем за женщин.

— …Спасибо за то, что помогла увидеть все несколько, м-м-м, с другой точки зрения. Среди оборотней есть очень… — тут Локки почему-то запнулся, — очень порядочные и милые люди.

Виктория подняла голову и взглянула на парня. Она не ослышалась? Милые? Интересно… И с чего это он вдруг так стушевался?

Но раскрутить парня на откровенный разговор не успела — двери фургончика распахнулись.

— Я надеюсь, вы успели попр-р-рощаться? — сдержанно зарычал Булат.

От альфы фонило ревностью. Но возмущаться Виктория не стала — не до того.

— Успели, — вздохнула тяжело.

Еще раз глянула на примолкшего Локки, а потом плюнула на все и обняла крепко-крепко.

— Я буду скучать, — пробормотала, зарываясь носом в его обычную фланелевую рубашку. От Локки приятно пахло мятой и немного морем. Его любимый одеколон… — Приезжай почаще и… береги себя, ладно?

— Есть, мэм, — ласково взъерошил ей волосы. — А теперь беги. А то меня сожрут.

И вроде шутить пытается, а все равно горько!

Какое бы безоблачное будущее ни ждало впереди, есть нити, которые рвутся слишком больно.

Виктория отстранилась первая. Надо идти. Жизнь меняется, и с этим ничего не сделать — только принять.

Круто развернувшись, она выскочила из фургончика прямо в руки Булата.

Ее альфа молчал.

Но от метки вдруг потянуло нежным теплом, а на периферии слуха задрожал нежный рык волка. Ее звали, и Виктория ни за что бы не могла отказаться.

Расправив плечи и выше подняв подбородок, она сделала шаг к самолету — им пора. А с Локки все будет хорошо, обязательно! Надо попросить Таню за ним присмотреть…