Шорохов вошел в секцию, в одной руке пистолет в пакете, в другой – удостоверение.

Продавщица, продолжая верещать, указала на развороченный стеллаж. Майор рывком заглянул. На бетонном полу отпечатался крупный след мужского ботинка.

– Куда он пошел? – крикнул Шорохов, и продавщица указала в коридор со снующими людьми.

Среди женщин попадались и особи мужского пола, по разным причинам откосившим от вахты, и Прыг-скок легко мог прикинуться одним из них. Шорохов понял, что понадобится вся его внимательность, все оперское чутье, чтобы вычленить человека из толпы, ничем из толпы не выделяющегося.

Он шел обратно, проверяю секцию за секцией по второму разу, пока не дошел до пандуса, используемого для спуска тележек с товарами, отделенного от улицы широкими полосами из мутного полиэтилена.

На пятачке перед пандусом продавали арбузы, продукт редкий для этого времени года, так что стояла очередь-вещь немыслимая для современной Алги. Шорохов внимательно оглядел каждого, пока хлопнувший полиэтилен не отвлек его.

Когда майор поднялся по пандусу, одна их подвешенных лент больно треснула его по плечу. Внезапно он почувствовал взгляд. Рефлекс сработал исправно. Майор присел, разворачиваясь и вскидывая пистолет.

Он привык доверять своим чувствам, но что-то тут не клеилась. У Прыг-скока была достаточно времени, чтобы уйти, но он не ушел. Шорохов не мог объяснить это недостатком профессионализма, однако не мог не признать, что наряду с выдрессированностью умелого убийцы Прыг-скоку присущи самоуверенность и самомнение – вещи совершенно не совместимые с профессионализмом. Он и не думал удирать по пандусу, поставив своей целью убить и преследователя, совершенно не обязательной в данной ситуации, и только потом с чувством превосходства исчезнуть за этими колышущимися лентами, на которых возможно сейчас повиснут его, Шорохова, мозги.

Взгляд заметался по пятачку, протыкая сетки, высвечивая неприметные закутки и все время спотыкаясь о ту самую очередь у арбузной горки. Очередь разбилась на отдельных покупателей, кто-то взвешивал, кто-то расплачивался, кто-то рыскал в куче, выбирая плод получше.

Майор разглядел среди них знакомый плащ. Остальные устроили суету, а обладатель плаща замер неподвижно, и даже отсюда было видно, как напряжена его спина.

Шорохов спускался по пандусу обратно, рука его корректировала положение, ни на миг не выпуская из прицела убийцу в кожаном плаще.

Никому не было дела до затянувшейся немой дуэли, покупатели выбирали арбузы, продавец их взвешивал, согнувшись над допотопными складскими весами. Пандус кончился, и майор в каждую секунду ожидал резкого разворота и огненного зрачка "Серпа".

А тогда уж кто быстрей, не обессудь парень, как бы быстр ты не был, но позиция твоя заведомо проигрышная, тебе еще надо повернуться, когда сам ты уже на прицеле.

Он подходил все ближе, а Прыг-скок не двигался. Наконец майор сделал последние шаги и с размаху ткнул умхальтером под лопатку. Мужчина громко икнул и лишь втянул голову в плечи.

– Я ничего не делал! Только не трогайте! – попросил он.

Не он, молнией обожгла мысль. Плащ! Как глупо он попался! Все чувства вопили, что убийца рядом, а он его не видит.

– Я не вор, без спросу ни за что бы не взял. Он сам мне арбуз дал и плащ, – бормотал мужчина, судя по скулежу, бомж, у него в руках действительно имел место быть надрезанный арбуз и кусок, от которого он откусывал беззубыми деснами.

Внезапно до Шорохова дошел смысл сказанного.

– Кто дал? – вскрикнул он, даже не вскрикнул, выдохнул, готовый крутиться, открыть огонь в любом направлении, но, уже поняв, что надурил- таки его самонадеянный неправильный убийца.

– Вот он! – бесхитростно ткнул бомж вперед и вниз.