– Держите! Вы рехнулись совсем?! Господин, успокойтесь!
– Там мой брат! Убери руки! – собственный нечеловеческий рёв оглушал.
– Если там кто-то и остался, то явно он уже нежилец.
Эти слова подкосили, как удар палкой по ногам. Я обратил невидящий взгляд на гудевшее пламя и не мог поверить. Поверить в то, что Бастиона больше нет… Огненное жерло вихрем сжимало и тянуло в свои недра. Высушивало и душило.
– Там мой… брат…
…Иветта была вся в чёрном, она стояла спиной у усыпальницы, в которой не было даже частички её мужа. Огонь забрал всё без остатка.
Она не повернулась, когда услышала шаги. Я стиснул зубы, понимая, что мне лучше уйти, но… Я коснулся её плеча. Иветта вздрогнула и повернула голову.
Внутри меня что-то натянулось и лопнуло, когда я увидел затуманенные слезами такие знакомые мне глаза, но сейчас будто чужие. Злость опалила, я не ожидал видеть её такой… такой подавленной и печальной. Что она может скучать по другому мужчине…
– Не понимаю, почему он пошел на это один, – дрогнул её голос в сдавленном шёпоте. – Анрид, он ведь тебе что-то говорил, да? Скажи. Наверняка ты что-то знал. Почему ты его отпустил? – по бледному лицу скользнула слезинка.
Я удержался от того, чтобы стереть её пальцами.
– Я никогда не был ему нянькой. Не понимаю, почему все считают, наоборот.
Иветта замерла, а потом её губы дрогнули в какой-то циничной ухмылке.
– Да, верно. Бастион всегда думал, что у него есть брат, на которого можно рассчитывать, наверное, это его сгубило.
Дыхание вышло из моей груди стылым облаком в морозном воздухе.
– Возможно.
Легайн смотрела остекленевшим взглядом.
– Вы совершенно не похожи, я думала, ты…
– Что?
– Что ты любишь своего брата.
Я усмехнулся. Она всегда говорила о нём, всегда заставляла думать о брате, даже тогда, когда его уже не было.