— Он присматривал за Стеллой.

— Это то, что он делал? Казалось, он просто получал расплату за свое дерьмо.

Одно плечо Тедди приподнимается. — Может быть и так, но можно ли его винить? Риччи стоил ему сезона и, возможно, следующего года.

— Ты сам сказал, что попадание было чистым.

— Я сказал, что это трудный вызов, но на месте Гаррисона я бы хотел сделать то же самое. И он знал, что отношения со Стеллой нас разозлит. Приехать сюда было смело.

— Как ты вообще мог такое сказать? Ты его даже не знаешь.

Он не смотрит мне в глаза, когда говорит: — Езжай безопасно. Отдохни.

Что-то во всей этой сцене, в том, что он не отвечает на мой вопрос, его слова и почти пренебрежительный тон вызывают у меня раздражение. — Ты говоришь, как мой брат.

“А не как мой парень”. Но я не говорю об этом, потому что мы этого еще не установили.

Он потирает затылок. — Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал.

Что-нибудь? Что-либо?

Я выдохнула, собираясь с мыслями. В течение многих лет мне казалось, что Тедди видел во мне только младшую сестру Феликса, но он никогда не заставлял меня чувствовать себя такой маленькой, как сейчас. И что еще хуже, его слова заставили меня задуматься, оправдано ли мое раздражение. Я не знаю, прав ли он или я, но я хочу об этом поговорить.

Это не то прощание, которое я имела в виду. Я представляла себе поцелуи и обещания поговорить во время перерыва, возможно, строить планы на то, когда мы вернемся в Вэлли, но мы с Тедди неловко стоим друг перед другом, не зная, что сказать.

— Мне пора идти, — говорю я наконец.

Он коротко кивает. — Ага. Езжай осторожно.

— Ты уже это говорил, — бормочу я, а затем сажусь в джип и уезжаю из своей зимней страны чудес.