Ваньша не упустил возможности оставить последнее слово за собой.

— Друг мой Савелий, а скажи мне, что делать с трофеями? По обычаю, действующему во всех странах, что взято в бою, принадлежит победителю. Так мы можем воспользоваться тем, что захватили здесь?

— Скажу Петру, купцу вашему, чтобы разобрался с имуществом. За четверть стоимости хозяева смогут его выкупить. Что не выкупят — ваше. Десятину от дохода заплатите в казну города, и владейте.

— Оружие и порох не отдам, — встрял в разговор Лёва.

— Да и не надо, — ответил дьяк. — Ты лучше с Михаилом на совет приходи, воин ты справный и спокойный, может, что и дельное присоветуешь. И повернувшись в мою сторону, добавил:

— Можешь ещё кого-нибудь из своих людей взять с собой. Думаю, хуже от этого не будет.

Совет состоялся часа через три. Я пришёл в сопровождении брата Лёвы и Воротынского Ивана Михайловича, бывшего учителя истории и знатока этого времени. Из местных присутствовали дьяк Савелий, отец Прокопий, священник одной из местных церквей, купец Барков Федор Семёнович и мастер, кузнец Кезолин Лука Иванович.

— Собрал я вас, люди уважаемые и гости нашего города, для совета, — начал разговор Савелий. — Так уж получилось, что чужеземцы, пан Волдыевский со своими солдатами, убить меня хотели. Да вот Михаил Федорович не позволил свершиться несправедливости и защитил меня. Волдыевский и сопровождающие его люди были убиты.

Спасаясь от мести оставшихся пришлых воинов царя Дмитрия, после разговора со мной сегодня ночью Михаил Фёдорович со товарищи взяли их в полон, и их судьбу решит народ. Уж больно много зла они принесли людям. Но речь сейчас не об этом будет. Нам надо решить, что дальше делать, кому служить. Есть два царя, обоим мы крест целовали, и оба сейчас заявляют о своём праве на царский стол. Что бы мы сейчас ни решили, а город и его жителей надо защищать от войск хоть того, хоть другого. Вот и надо нам определиться, чьё имя выкрикнуть на вече.

— Не надо было этих воинов трогать. Покуражились бы ещё немного, и убрались отсюда. И было бы у нас всё по-прежнему — здесь тихо, а там, в Москве, пусть бояре разбираются, — сказал Федор Семёнович.

— Много писем ходит по стране, — это отец Прокопий, вступил в разговор. — Шуйский называет Дмитрия Ивановича самозванцем, а тот в свою очередь обвиняет его в захвате царского стола. И каждый считает себя правым.

— А скажите мне, почтенные, ведь у каждого из них есть своё войско? — спросил я.

— Конечно есть. Мы же сегодня кого вязали? — ответил Савелий.

— Да я не про это хотел спросить. Вы ведь должны знать, кто воюет в этих войсках?

— Нам трудно об этом судить, воют где-то там, далеко, у нас тут обычно спокойно. Но судя по тем грамотам, что приходилось читать, царя Дмитрия Ивановича поддерживают поляки, литвины, казаки и прочие люди, по большей части выходцы из южных украин. А царя Василия — воины из Московских, новгородских, низовых и поморских земель. Да и письма идут из монастырей, призывающие всех русских встать супротив нашествия иноземцев, — сказал отец Прокопий.

— Вот вам и ответ, кто из этих двух царей ратует за русскую землю. Один ведёт с собой иноземцев, которые её грабят и обещают всех привести к новой, латинской вере, другой воюет с этими пришельцами. Лучше иметь хоть плохого царя, но своего, чем хорошего, но чужеземца и иноверца. Таково моё мнение, а уж вы решите, за кого воевать будете.

— Ладно, об этом мы ещё поговорим потом. Но тут сразу появляется новая напасть — если мы выберем какую-то одну сторону, то придётся воевать против другой. А наш город, в отличие от других, не приспособлен для войны — нет ни стен, ни войска, — это высказал своё мнение Лобанов Иван, возглавлявший местных воинов.

— Значит, надо готовиться к войне, собирать ополчение и ковать оружие, — промолвил Лука Иванович.

— Да где же нам боярина найти, чтобы мог этим войском командовать, — в сердцах проговорил Барков.

— А чего его искать, — удивился Савелий. — Вон Михаил Федорович с его воинами малыми силами справились с двумя десятками. Вояки знатные. Вот давай и попросим его о помощи городу. Как, Михаил Федорович, поможете нам?