Следующее утро я провела отделяя плоть четырех жертв. Номер 432 прибыл из сожженного сегмента фюзеляжа, который лежит в долине к северу от главного места крушения. В этом похоронном ящике я нашла один относительно неповрежденный труп, без верхней части черепа и отсутствующими руками от локтя. Там же были часть головы, целая правая рука с осколком нижней челюсти вдавленной в мускулы трицепса. Все было заморожено в единую обугленную массу.

Я решила что труп был телом чернокожей девушки в возрасте чуть за 20 и ростом 5 футов 7 дюймов на момент смерти. Рентгеновские снимки показали ее излеченные переломы правой плечевой кости и лопатки. Я классифицировала номер 432 как фрагментированные останки человека, сделала запись наблюдений, и переслала тело к одонтологу.

Часть головы белого парня около 20 лет была пронумерована как 432А и также была отправлена на зубной анализ. Фрагмент челюсти принадлежал кому-то старше чем номер 432A, вероятно женщине, и был направлен дантистам как номер 432C. По состоянию развития кости я предположила, что отдельная рука была от взрослого старше двадцати.

Я просчитала наивысшие и наименьшие варианты роста, но не смогла установить пол, так как костные параметры попадали в диапазон как мужских так и женских пределов. Я отправила руку на снятие отпечатков под номером 432D.

Когда я глянула на часы было уже 12.15. Надо было спешить.

Я увидела Райана в маленькое окошко морга. Он сидел на ступенях у входа — одна нога вытянута, другая поддерживает руку, как будто он говорит по мобильному. Открыв дверь я услышала его слова, он говорил по-английски напряженным тоном. Наверняка не о работе говорил.

— Ну, все идет как идет.

Он повел плечом когда заметил меня и его ответы стали краткими.

— Делай как знаешь, Даниэль.

Я подождала пока он закончит и присела рядом.

— Извини за опоздание.

— Не проблема.

Он захлопнул крышку и сунул телефон в карман, его движения были резкими.

— Проблемы на личном фронте?

— Что хочешь на ланч? Рыбу или курицу?

— Хорошая уловка, — я сказала, улыбнувшись. — Тонкая как в суде.

— Мой личный фронт тебя не касается. Достаточно?

Я было открыла рот, но так ничего и не сказала.

— Просто личные разногласия.

— Да хоть с архиепископом Кентерберийским любовные разногласия решай! Только не устраивай мне тут спектакли!