Глава 7

Джереми буквально остолбенел.

Ровенна, белая как полотно, с искаженными чертами, таращилась на труп, воздетый над полем вместо пугала. А Брэд рухнул на землю и зарыдал.

Джереми вытащил телефон и набрал 911, запросив не только наряд полиции, но и высказав просьбу срочно уведомить о случившемся Джо Брентвуда. Затем он шагнул к Ровенне, схватил ее за плечи и рывком повернул к себе.

– Ты как? – спросил он.

– Ничего, я оклемаюсь, – пообещала смертельно бледная Ровенна.

Тогда Джереми бросился к Брэду.

– Брэд, это не Мэри! – крикнул он.

– Что? – прошептал Брэд.

– Это не Мэри, – повторил Джереми.

Брэд не смотрел на труп. Он уставился себе под ноги, явно страшась взглянуть на страшный предмет еще раз.

– Это не Мэри? – переспросил он дрожащим голосом. – А откуда ты знаешь?

– У нее не такие волосы, – ответил Джереми и тоже отвел взгляд, чувствуя, что с него довольно. К тому же он знал, что ему еще предстоит осматривать труп. А пока он просто старался отдышаться, надеясь, что эта страшная картина не врежется в его память навсегда. – У этой женщины черные волосы. Это не Мэри.

Брэд на краткий миг поднял глаза и тут же снова потупился.

– А это не парик?

– Не думаю. И ростом она меньше. Брэд, говорю тебе – это не Мэри.

Что ж, по крайней мере, страдания этой жертвы закончились, думал Джереми. Трудно было с первого взгляда определить, когда она умерла. Для заключения о смерти требовался медэксперт. Можно было только молиться, что она умерла прежде, чем из нее сделали пугало. Темная полоса на шее как будто указывала на то, что прежде ее задушили.

Когда вдалеке завыли сирены, внутри у Джереми что-то повернулось, и он осознал, что больше не один на один с этим ужасом. Было что-то сюрреалистическое в этом кукурузном поле, переменчивом осеннем солнце и легком ветерке, что покачивал кукурузные стебли и заставлял их шептаться на некоем древнем наречии.

– Извините, – вдруг сдавленно промычал Брэд. При помощи Ровенны он поднялся на ноги и сделал несколько шагов в сторону, где его вырвало.

«А он совсем скис», – с жалостью подумал Джереми.