– Пусть он скажет, кому интересна его персона, – пояснил свое желание увидеть конструктора Малкин.
«А ты еще и тупой!» – с досадой подумал Матвей, а вслух спросил:
– Откуда ему знать?
– Вы же только что сами об этом сказали! – воскликнул Малкин.
– Сказал, – подтвердил Матвей. – Но сам Адоратский об этом не знает!
– Как это? – удивленно захлопал глазами судья.
– Все делается таким образом, чтобы, не найдя здесь правды и оказавшись с безнадежно больной для российской медицины женой на руках, он сам обратился за помощью, – объяснил Матвей.
– К кому?
– У-уу! – протянул Матвей. – Как все запущено!
– Молодой человек, зачем вы морочите мне голову? – неожиданно возмутился Малкин.
– Судя по тому, с каким трудом до вас доходит то, о чем я говорю, морочить там как раз нечего! – выпалил Матвей.
– Как вы смеете?! – взревел Малкин. – В каталажку захотели?
Матвей почувствовал, что сзади него открылись двери, и встал. Нет, садиться сейчас, даже за административное правонарушение, не входило в его планы. Так дело дойдет и до Марты. Он шагнул в сторону, одновременно восстанавливая в памяти расположение коридоров, лестниц, переходов здания суда. Какие двери ведут в кабинеты и помещения, окна которых выходят на козырек или на противоположную фасаду сторону. В его голове в разных ракурсах развернулся весь четырехэтажный комплекс. Матвею понадобились доли секунд, чтобы разместить в нем схемы эвакуации на случай пожара, которые он видел по пути сюда. Сразу за кабинетом Малкина комната для конвоя, а дальше – один из четырех залов. Нет, отход в том направлении обречен, вспомнив решетки на окнах, сделал он вывод и, кожей почувствовав, что сзади к нему приблизились уже на расстояние вытянутой руки, развернулся. Перед ним стоял щуплый паренек в форме судебного пристава. В согнутой на уровне пояса правой руке – резиновая дубинка.
Матвей неожиданно для себя улыбнулся, но смотрел на паренька так, что того до мозга костей пробрал леденящий холод. Он знал это, поскольку даже взгляд приходилось тренировать. Им можно остановить, напугать, ввести противника в замешательство… Вот и сейчас, лишь заглянув в потемневшие от страха зрачки, Матвей просто обезоружил человека.
Тронув пристава за плечо, он убрал его с дороги и вышел.
– Почему вы стоите?! – раздался вопль судьи. – Задержать! Он… Как он прорвался сюда?!
Ломая никелированной решеткой «кенгурятника» тонкие деревья и кустарник, джип упорно продвигался через сосновый лес по заброшенной дороге. Подпрыгивая на выступающих из земли корнях, скатился в лощину, прошуршал днищем по разросшейся между колеями траве и выскочил на край огромного, засаженного подсолнечником поля. Дорога повернула круто вправо и пошла вдоль его кромки.
Чем ближе был карьер, тем сильнее крутил головой Винт. Не нравилось ему выбранное для разговора с Плотником место. Ему вообще с середины сегодняшнего дня абсолютно все не нравилось. Отправив на тот свет еще трех человек, Винт вдруг стал опасаться, что история с Адоратским закончится тем, что с ним обойдутся так же, как он с Сонькой, Хитрым и его людьми. Именно из-за этого он не взял с собой Дыма.
«Если нас действительно решили убрать, то он уже ничего не решит, – рассуждал Винт. – А так, есть еще шанс поторговаться. Спросит сейчас Плотник: «А где твой помощник?» – возьму, да и скажу: «Сидит в надежном месте с флэшкой, на которой вся история нашего с тобой сотрудничества – в цветах и красках…» Хоть какая-то гарантия…
Карьер в окрестностях Гарино Винту был хорошо знаком. Не один раз приезжал он сюда с братвой на «терки» и «стрелки» в девяностые, прятал «хвосты» в нулевые, и вот теперь сюда ему приказал приехать Плотник.