День одиннадцатый

1.45 пополудни

«Арестанты» по одному заходили в исповедальню и называли кандидатов на вылет. Воггл голосовал последним.

– Что он там застрял? – занервничал через пару минут Джаз.

– Надеюсь, не умер и не сгнил, – отозвался Дэвид.

– А чего ему умирать? Он гниет заживо, – заметил Газза.

– Выходит, мы его выручим, – заключил Джаз. – Спасем от самого себя. – Грязь была для Джаза самой страшной бедой на свете.

Когда Воггл появился из исповедальни, ребята лежали, но были наготове.

– Привет, гуманоиды! – крикнул он, выходя в сад. – Приятного солнцестояния!

На него набросились молча. Хэмиш и Джаз повалили Воггла на землю. А Гарри и Дэвид стащили с него древние армейские брюки.

– Вы что, озверели? – завопил он, но ребята были слишком увлечены и не ответили.

Воггл начал брыкаться, отбиваясь на удивление белыми костлявыми ногами. Под брюками у него оказались трусы компании «Лайл энд Скотт» с дырой впереди, в которой мелькнуло яйцо. И пока он бился с нападавшими, в прореху вывалились оба яйца. Однако Воггл отнюдь не выглядел смешным. Он выглядел жалким и обиженным.

– Не надо! Не надо! – кричал он, но ребята не унимались.

Они допили в доме последний сидр и почувствовали себя вершителями правого суда. Дело следовало довести до конца. Воггл сам напросился. Трясешь на людей блох – получай!

– Снимайте с него трусы! – приказывал Джаз. – В них тоже зараза!

– Я к ним не прикоснусь! – заявил Гарри.

– И я тоже! – поддержал его Хэмиш.

– Черт! – Джаз на секунду выпустил Воггла, бросился на кухню и схватил перчатки, в которых обычно потрошили птицу. Но пока он бегал, Воггл умудрился перевернуться, и, когда с него стащили трусы, камере открылась белая тощая задница.

Потом с него грубо стянули рубашку, оборвав пуговицы, и, наконец, грязную майку, так что Воггл остался абсолютно нагим. Бледное орущее, отбивающееся, худосочное существо с копной сальных волос и растрепанной бородой.

– Нападение! Вы меня оскверняете! Прочь! – кричал он.