Ночью город выглядел совсем иначе, чем во время дневной жары, так как ночная прохлада вывела на улицу весь Занзибар, и под деревьями общественных парков, и вдоль набережной текли веселые толпы, в то время как чуть ли не на каждой крыше и бараза сидели семейные компании.

Музыка и смех, мелодичные крики торговцев кокосовыми орехами и непрерывное бум-бум-бум барабанов создавали восхитительно веселую какофонию, смешивающуюся с более привычными звуками любого восточного города.

– Сегодня какой-то особенный день? – спросила Дэни. – Праздник или что-то еще?

– Нет. Почему вы так думаете?

– Все кажутся такими веселыми. Послушайте: разве вы не слышите? Они все такие счастливые, судя но голосам.

– Это счастливый остров, – улыбаясь, сказал Сейид Омар. – А когда мы веселы, мы смеемся или поем, или играем на кинанде – мандолине. Или бьем в барабаны. А, как вы слышите, мы очень часто бываем веселыми. И это стоило бы сохранить. Но бывает время, когда я чувствую страх.

Лэш обернулся и внимательно посмотрел на него.

– Страх перед чем?

Сейид Омар притормозил машину и остановился под ароматным балдахином индийского пробкового дерева, прислонившегося к высокой побеленной стене, откинулся назад, оставив свои изящные коричневые руки лежать на руле, его лицо едва освещалось светом от приборной доски.

Он медленно произнес:

– Я буду с вами откровенен, мистер Холден. Полагаю, что вы кое-что знаете об этих деньгах: об очень большой сумме денег, которую многие люди искали в течение очень многих лет, хотя мало кто по-настоящему верил в ее существование. Это те легендарные сокровища, которые, как говорят, Сейид Саид, первый султан, спрятал в Бет-эль-Расе.

Ни Лэш, ни Дэни ничего не ответили, и Сейид Омар, видимо, воспринял это молчание как знак согласия, потому что после небольшой паузы он продолжал:

– Я и сам не верил, что они когда-либо существовали и вообще были чем-то большим, чем просто сказкой или легендой. – Он слегка пошевелился, коротким неуверенным движением, и руки его сжали рулевое колесо. – В этой стране есть люди, которые нуждаются в деньгах, в больших деньгах, чтобы купить себе путь к власти на следующих выборах. У нас есть старая поговорка, которая гласит: «Я сменю религию и цвет своей одежды, но ты заплати за это», – и есть голоса, увы, всегда есть голоса, слишком много голосов, которые можно купить за наличные, если не удается приобрести с помощью убеждения. Потому что деньги всегда говорят громче, чем любой политик. Один из тех, кто хотел купить власть, летел вместе с вами из Лондона, и сейчас он мертв. Джембе. Но есть и другие, и им все еще нужны деньги.

Он некоторое время помолчал, затем коротко пожал плечами и вытащил из кармана портсигар.

– Вы не курите, как я полагаю, мисс Китчелл? Но вы не будете возражать, если мы закурим?

Он с приятной улыбкой протянул портсигар Лэшу и, когда машина наполнилась благоухающим ароматом турецкого табака, откинулся назад на сиденье, как будто разговор уже подошел к концу и ему больше нечего сказать.

Лэш сказал безразличным тоном:

– Я так понимаю, что все это множество парней обречены на горькое разочарование. Так почему вы рассказали об этом нам?

Сейид Омар рассмеялся.

– А вы не такой глупый человек, мистер Холден, честное слово.