– Это, конечно, так. Но они и никогда не верят, что из этого может что-то выйти. Никогда. И поэтому они даже не пытаются прибегнуть к гербицидам.

– В этом вы, возможно, и правы, – сказал Лэш. – И что мы тогда имеем?

– В качестве возможного мотива убийства такого человека, как Джембе? – сказал Сейид Омар, зажигая спичку. – Кто знает? За исключением того, что, если уж человек пошел на такой риск, причина должна быть весомой. Возможно, ненависть, если она достаточно глубокая и достаточно острая. Или деньги, если речь идет о достаточно большой сумме.

– Скажем, о трех миллионах? – мягко предположил Лэш.

Сейид Омар вдруг застыл. Настолько, что, казалось, даже перестал дышать, настолько, что забыл о том, что все еще держал в пальцах горящую спичку.

Она догорела, и он бросил ее с быстрым вздохом боли и потушил ногой тонкий тлеющий обломок, а Дэни торопливо вскочила и сказала, слегка задыхаясь:

– Должно быть, уже очень поздно. Я уверена, что нам пора идти. Который сейчас час?

– Около двенадцати, – сказал Лэш, вставая. – Да, думаю, что нам уже пора. Ну что ж, огромное спасибо вам обоим за очень милое утро. Мне было очень приятно встретиться с вами, и я надеюсь, что мы еще увидимся. И не раз.

– Я заеду к вам сегодня после обеда, – сказал Сейид Омар, приходя в себя. – Чтобы показать вам подземные источники. А сейчас, если вы собрались уходить, моя машина будет ждать вас внизу, и шофер отвезет вас в Клуб. Прошу простить меня, что я не отвезу вас сам, но у меня есть кое-какие дела.

Они попрощались с Зухрой, пообещав прийти снова, и вышли на высокую тенистую веранду, закрыв за собой дверь. Здесь не было каменных ваз, заполненных кустами и вьющимися растениями, но во дворике внизу росло тюльпановое дерево и бил фонтан, и Дэни, поглядев вниз с края веранды, сказала:

– Наверное, все большие дома в Занзибаре построены так же?

– По этому образцу? – спросил Сейид Омар. – Нет. Очень немногие. Но не удивительно, что вы спросили об этом, поскольку этот дом и тот, в котором вы сейчас живете, строились для одного и того же человека, и, почти наверняка, одним и тем же строителем. Это, вероятно, самые старые дома в Занзибаре. Он был плохим человеком, этот пожилой джентльмен, но его замучили собственные жены, так что ему можно многое простить! Он плохо кончил, но вполне заслужил это: «подорвался на собственной петарде», я бы так сказал.

– Как? – спросила заинтригованная Дэни. – Что с ним случилось?

– Он попал в ловушку, которую сам часто ставил другим. Я вам покажу. Но вы не должны никому об этом рассказывать, потому что эту тайну знают очень немногие. Согласны?

– Да, конечно. Это звучит страшно интригующе.

– Думаю, что вы так и будете считать. И очень поучительно.

Сейид Омар обернулся и посмотрел через плечо вдоль веранды, а затем заглянул через балюстраду на нижний этаж. Но, хотя они и слышали голоса и смех, некоторое время никого не было видно, и он сказал:

– Скорей – пока здесь никого нет.

Он быстро провел их к верхней части лестницы, которая винтом спускалась на веранду внизу – копия лестниц в «Доме Тени» – и, велев им внимательно смотреть, подошел к ближайшей колонне и, наклонившись, что-то сдвинул у ее основания.

Раздался медленный, мягкий скрип: звук камня, трущегося о камень; и две широкие невысокие ступеньки ушли назад в стену, оставив зияющее пространство пониже первой ступени, так что они могли видеть каменный пол веранды в шестнадцати футах ниже.