Никто ничего не говорил, и на протяжении целой минуты в комнате царила странная напряженная тишина, а затем Миллисент кивнула мистеру Понтингу. Короткий, резкий кивок человека, которому была представлена новая точка зрения, и он ее одобрил.
На другом конце стола Ларри Даулинг наклонился вперед легким, быстрым движением, напоминавшим бросок хищника, и энергично произнес:
– Так вы все же полагаете, что это могла быть женщина – женщина, которая была с ним знакома!
Однако, если он ожидал, что мисс Бейтс смутится и признается в чем-то, его ждало разочарование. Миллисент повернулась, чтобы посмотреть на него, и, успешно выразив свое неудовольствие тем, что увидела, нахально спросила:
– Вы что-то спросили, мистер Даулинг?
Ларри Даулинг вспыхнул и откинулся назад.
– Э… нет, ничего.
– Вот за это спасибо, какое облегчение! – прогудел Тайсон. – Меня это убийство уже достало. Давайте поговорим о чем-нибудь еще.
– Да, да, давайте, – сказал Найджел. – Убийства в общем-то не совсем отвечают обычному представлению о милой застольной болтовне. Они такие отвратительно пролетарские. Сам я никогда не могу понять, почему кто-то любит слушать рассказы о них.
Амальфи засмеялась своим очаровательным грудным смехом и сказала:
– Не будьте таким чувствительным, дорогой Найджел. Все мы обожаем хорошее убийство. Посмотрите, как они заполняют собой воскресные выпуски газет под аршинными заголовками. А как вы сами отреагировали на это убийство? Да никто кроме вас и словечка не мог вставить! – Она обернулась к хозяину дома и сказала: – Тайсон, вам полагается развлекать нас. Если вам не нравятся убийства, поговорите о чем-то другом. Все равно о чем. Расскажите нам об этом доме.
– Что же вам рассказать о нем? – спросил Тайсон. – Утверждают, что он был построен около полутора столетий тому назад вконец измученным супругом, чья вторая жена никак не могла ужиться с первой. Но если вы захотите вызубрить его историю, мой покойный дядя Баркли написал крайне скучную книгу об этом доме, которую опубликовал за свой собственный счет в конце 1890-х годов и навязывал своим друзьям. Вы, наверное, видели одну такую у Гасси – она переплела ее в красный сафьян и выставила на пианино, дабы компенсировать тот факт, что она ее вообще не читала. Несколько экземпляров вы найдете и здесь, они валяются повсюду. Все исторические и архитектурные сведения вплоть до мельчайших чертовых деталей. Я бы не рекомендовал ее в качестве легкого чтива. Но пусть это вам не мешает, если вам это действительно интересно.
– Мне – нет, – сказала Амальфи. – Во всяком случае, не до такой степени. Все вы сегодня ужасно скучные, а я хочу, чтобы меня забавляли и развлекали.
Она повернулась и томно улыбнулась Эдуардо, который со всей готовностью отреагировал на это приглашение, и вскоре они покинули столовую и отправились пить кофе по-турецки на террасе перед окнами гостиной, где Гасси снова требовала предоставить ей газеты из метрополии.
Тайсон отправился на поиски и, вернувшись, сообщил, что он не смог их найти, но через несколько минут Найджел томно проплыл через террасу, держа в руках запакованный в бумагу пакет, который он передал своему работодателю с весьма выразительным поднятием бровей, которое не осталось незамеченным участниками беседы.
Лондонские газеты прибыли с тем самым самолетом, который утром привез из Найроби гостей Фростов, и были доставлены в «Кайвулими» только под вечер. Пакет даже еще не вскрывали.
– Мне показалось, будто ты сказал, что прочел их? – с видом обвинителя произнесла Гасси.
Тайсон сделал вид, что не слышит ее, а сам торопливо удалился на дальний конец террасы, где Амальфи Гордон, временно оставленная в одиночестве, прислонилась к каменной балюстраде и смотрела между деревьями туда, где луна расстелила золотую дорожку по спокойному морю.
– Красиво, не правда ли, – сказал Тайсон, бросая якорь рядом с ней. – И так тихо. На свете мало мест, подобных этому. А скоро вообще не будет. Прогресс нередко бывает весьма грубоват.
– Не старайтесь быть торжественным и мрачным, дорогой, – упрекнула его Амальфи. – Есть тысячи мест таких же красивых, как это. И таких же тихих.