— В распоряжении Атталы пятьсот верных воинов. Можно сказать, что довольно большой отряд. Если считать вместе с нами, то еще на полсотни больше. А к чему вопрос, капитан?

— Облака рассеиваются, северный ветер хоть и прохладный, но довольно сухой. Я отлично помню, что в это время дождливые дни надолго не задерживаются. Хотя по-разному бывает.

Солнце только вставало над горизонтом, озаряя кучерявую гладь облаков чудесным, бежево-розовым свечением. Трудно было представить себе, что там, внизу, под облаками, под покровом рваных серых туч, сейчас моросит мелкий дождь, черная болотистая жижа хлюпает под ногами, а ветер такой сырой и пронзительный, что рад будешь умереть, только бы не продолжать жить в этом гнойном месиве. Два дня назад мы уже видели сквозь брешь в облаках длинную вереницу военных обозов и неровные шеренги войск, тянущиеся по перелескам и топям. Теперь они уже наверняка возле стен крепости и готовы на решительные действия. Первым делом маг использует силу обычного оружия, катапульты, осадные команды, своих горных королей, и все это не должно принести должных результатов. Далее в ход пойдет магия. Я помню, как маг заставлял ветры скручиваться в хлесткие смерчи, готовые изодрать в клочья наши снасти и паруса. Теперь, когда он на твердой земле и у него есть время для подготовки более сложных ритуалов, удар магии по стенам может быть очень значительным. Не мне судить о степени опасности той или иной формулы, которые применит Гурымей, но ясно одно — надо сделать все, чтобы не дать ему возможности собраться с силами.

Осада наверняка уже началась, сейчас бы самое время вступить нам, но низкая облачность и туман не дают возможности снизиться и нанести точный удар. Молотить впустую я бы не хотел. Бить наугад не в моих правилах. Терпение, Брамир, терпение. Что за неудержимое стремление вора, который всякий раз готов уклониться от прямого противостояния, пойти в атаку, ввязаться в войну. Это ложное чувство, эйфория вседозволенности, когда обладаешь такой сокрушительной силой. Надо быть осторожней, расчетливей.

Я наблюдал за тем, как тянется покрывало облаков, стелется над землей пеной. Ветер уверенно тащил судно даже на коротких, малых парусах. При такой скорости надо умудриться удержать шаткое равновесие. Облака редели. Мыс крепости приближался.

— Готовьте катапульты и горючее масло, — приказал я, а сам поднялся на рулевой мостик помогать Корвелю.

Вся главная палуба словно бы вздыбилась, тяжелые доски, просто уложенные на поперечные балки, теперь вынимались из хитроумных замков и уключин и складывались по обе стороны от бортов. На нижней палубе стояли две дюжины коротко-хлыстовых катапульт. Насколько я понимал, вся тактика ведения воздушного боя заключалась в том, что капитан и команда делали все возможное, чтобы как можно быстрей занять выгодную позицию чуть выше корабля противника и ударить залпом тяжелых ядер, способных пробить легкий корпус насквозь. Можно было исхитриться поджечь неприятели и ударом снизу, стрелами или соломенными клубками, но такой трюк опасен и для атакующего корабля. В случае с атакой на малоподвижные наземные цели все было намного проще. Тут многое зависело от мастерства канонира, который выстраивал рычаги и следил за натяжением хлыстов.

— Я вижу, что армия мага атакует главные ворота! — выкрикнул Най, сидя на верхушке мачты в своем гнезде ветролова.

— Так и есть! — подтвердил Орадан, давая мне отмашку с носовой палубы.

Хаджин почти перевесилась через борт и всматривалась в темно-зеленый ковер долины под нами.

— Еще левей! — крикнула она, и мы с Корвелем как один стали подтягивать вороты парусов.

Сих, охотник, здоровяк с рабским клеймом на щеке, был единственный, у кого в руках был зажженный факел. На средней палубе, где хранился основной арсенал пороха и горючего масла, обращаться с огнем следовало очень осторожно. Мне казалось, что еще чуть-чуть и мы промахнемся, будем вынуждены возвращаться и делать новый, сложный маневр разворота при встречном ветре, но Хаджин знала свое дело. После ее отмашки Сих подходил к каждой паре катапульт и поочередно зажигал фитили бочонков. Орудия били парами и так быстро, насколько это было возможно. Я совершенно забыл о рулях и тоже свесился через борт, наблюдая за тем, как бочки с горючим маслом по кривой траектории летят прямо в стан осаждающей армии. Надо сказать, что с высоты птичьего полета такой удар смотрелся просто сокрушительным. Деревянные бочонки раскалывались о землю, разливая пылающее масло большим чадящим пятном. Загорались шатры и обозы, вспыхивали орудия и загоны для лошадей. Пока Сих поджигал последнюю пару зарядов, команда уже зарядила первые две, но связками пороховых кувшинов. Хаджин бежала среди орудий, выдергивая первые клинья упоров, о которые ударялись метательные хлысты. Это должно было незначительно изменить кривую полета зарядов как раз в нужном направлении. Надо сказать, что пороховые кувшины наделали не меньше шума, чем бочонки с маслом. Даже с высоты нашего полета были слышны хлопки рвущихся кувшинов.

В нашу сторону летело не меньше тысячи стрел, но ни одна из них так и не достигла цели. По мере приближения к вражескому войску мы с Корвелем совершенно ослабили натяжение парусов и теперь только сматывали болтающиеся канаты. И без нас хватало людей, которые будут просто вручную без всяких катапульт и пращей метать кувшины вниз. Сейчас, когда попутный ветер развернул судно боком и мы перекладывали большую мачту на противоположную сторону для разворота, я заметил, что со стен крепости тоже ведется весьма ожесточенная атака. Заряды пороха, ядра и бочки с маслом летели на осаждающую армию с завидной частотой. Крепость огрызалась всеми силами.

Балбаш и уже немного пришедший в себя после пчелиных укусов Харбу-Махар сидели на капитанском мостике, раскладывая на маленьких ковриках свои магические приспособления.

— Я могу заволочь туманом всю вражескую армию! — прошипел старик касарец еще опухшими губами. — Могу наслать сонный мор! Спустимся и перережем всем глотки!

— Я могу напустить ржу на железо! Могу заставить гнуться копья и пики, гвозди в катапультах и копытах лошадей. Представь себе, капитан, что сделается с конницей Фараса, когда гвозди в подковах лошадей станут извиваться, как червяки!

— Придержите свой пыл и таланты, уважаемые маги. Нам представится еще возможность применить свои силы, так что не растрачивайтесь попусту.

Я стал говорить громче, обращаясь ко всей команде, к тем, кто стоял рядом со мной.

— Сейчас мы развернемся, пролетим круг над крепостью, но атаковать пока не будем. Дадим возможность Гурымею оценить нашу силу и неуязвимость. Если он растратит магию на нас, то ничего не останется для стен крепости. А вот когда маг начнет плести свои заклинания, вот тогда и понадобятся ваши услуги, уважаемые чародеи. Мы не будем тратить арсенал. Сейчас армия окопается и будет готова к удару. Это нас совершенно не устраивает.

— Что ты задумал? — спросил Орадан, примчавшись ко мне через весь корабль с носовой палубы. — Почему не хочешь добить врага?