– Роджер сказал, что ты мой личный телохранитель, как хотел того дед. И я так понимаю, что это указано в завещании, следовательно, сейчас я ничего не могу с этим поделать. Что я действительно хотела бы знать, так это – зачем? – Она быстро допивает лимонад. – Понятно, что он переживал. Знал, что с моими родителями понадобится подкрепление. – Она ставит чашку в подставку и смотрит на меня. – Непонятно, почему ты согласился. Деньги? В этом дело?

– Я и не отрицаю, что Джон хорошо платил мне последние четыре года.

Пикап, в котором мы сидим, тому подтверждение. Я купил его в прошлом году, заплатив наличкой.

Кроме тех денег, что я раз в три месяца отправлял Энджи, я особо ничего не трачу. Это не исправит все произошедшее между нами, но я знаю, что деньги очень нужны ей и детям. Не всем удается получить наследство размером с девятизначное число. Наше было равно нулю.

Не всем удается получить классную, хорошо оплачиваемую работу. Если я когда-нибудь уеду из Далласа, вряд ли найду что-то, где будут платить так же хорошо, а я не могу позволить себе прекратить эти денежные переводы.

Белла смотрит на меня, изучает, пытаясь распознать на моем лице признаки лжи. И ее трудно винить в этом.

– Если тебе интересно, контракт действителен только шесть месяцев, плюс выходное пособие.

Белла кивает.

– Затребованные Джоном шесть месяцев.

– Захочешь, чтобы я ушел после этого, – твое право. – Я бросаю на нее взгляд, призванный показать, насколько я серьезен, а затем кусаю свой бургер. – Я здесь, чтобы помочь тебе защитить бизнес. А не совать в него нос.

Она заворачивает недоеденный гамбургер в бумагу и бросает его в пакет.

– Ладно, спасибо за честность. Посмотрим, что случится за эти шесть месяцев. Я даже рада, что ты здесь. Не секрет, что мне тяжело противостоять маме и папе. Дети должны слушаться родителей. Мне это внушали с самого детства. Ключевая мамина фраза звучала как: «Если ты этого не сделаешь, ты больше никогда не поедешь летом к дедушке».

Недоеденный картофель фри отправляется вслед за остатками бургера.

– Знаешь, о чем я думала сегодня ночью, Дрейк? Если бы дед не умер, а заболел… если бы ему понадобился кто-то, кто заботился бы о нем… Мои родители и глазом бы не моргнули, если бы я приехала сюда. Фактически они, вероятно, приказали бы мне заниматься этим самой, чтобы ни одна копейка из их драгоценных денег не ушла на сторону в качестве оплаты сиделкам. И они бы наверняка попрекали меня, что я все сделала неправильно. Они ни разу в жизни не поблагодарили меня… Дрейк?

Я в изумлении опускаю взгляд на свой пластиковый стаканчик и вижу две вмятины на каждой стороне, образовавшиеся от того, что я слишком сильно сжимаю его. Черт, надо лучше себя контролировать.

– Нет, нет, слушаю, – говорю ей. – К счастью, ты даже представить не можешь, насколько права.

В этом нет никаких сомнений. Однажды я испытал на своей шкуре все только что описанное ею. За исключением того, что сам был тем ублюдком, сказавшим, что они все сделали неправильно.

– Еще раз спасибо тебе за утренний разговор. Знаю, что все рассказанное тобой – правда. Ты ни в чем не виноват, и… я рада этому. – Белла морщится, ее щеки покрываются легким румянцем, и она продолжает пялиться прямо в лобовое стекло. – Бесит, что до тебя никто никогда не говорил этого.

Черт бы все побрал.

Я бросаю мусор в пакет и завожу двигатель. Остановившись на секунду у мусорного бака, чтобы выбросить пакет с остатками перекуса, я выруливаю за город.