Глава девятая. Уральск

Ждан с тоской посмотрел в окно, унылый моросящий дождь шёл третий день, настроение соответствовало погоде. Прошло больше месяца с отправления уральского торгового каравана в Булгарию и дальше на юг. Первые новости, приходившие по реке, радовали. Договор с Булгарией, снятие блокады, торговцы просто хлынули в Уральск. За один месяц уральцы обменяли товара столько же, как за всё прошлое лето, кузнецы не успевали, работали допоздна, радуясь спросу. Кудим запасся зерном, сеном и необходимыми для дружины товарами на два года вперёд, радуясь, что может одеть и вооружить двести дружинников.

Такие же запасы сделали Влада и Ойдо, оставленный комендантом Бражинска. Уральские торговцы тоже запаслись необходимым на год, распродав всё, что смогли. К началу осени все уральцы, включая новоприсоединённых жителей Сулара, заработали больше, чем за прошлое лето, сделали все запасы на зиму и стали ждать возвращения Белова, своего старшину. Каждый торговец, приплывший из Булгарии, тщательно расспрашивался о новостях, не было ли слухов от казарских купцов, не приходили ли иные вести из Усть-Итиля. Никаких новостей не было две недели, именно тот срок, когда должны были вернуться уральцы, как обговаривали сроки при планировании плаванья. Обеспокоенные, все руководители Бражинска и Уральска, собрались вместе, из женщин были Влада и Алина.

— Что делать, если они не вернутся, — пробормотал Ждан, — плыть за ними сейчас или весной?

— Конечно весной, — в комнату вошла Алина, перебравшаяся в Уральск, в домик, отстроенный внутри крепости, — Белов выберется из любой опасности, но, могут сломаться пароходы или утонуть. Нам надо за зиму отстроить ещё три вооружённых пушками парохода, на них весной я поплыву за мужем.

— Правильно говорит женщина, — из кресла возле камина отозвался Кудим, — командир выберется из любой передряги, ты вспомни его зверушек и его умения нырять, драться, стрелять. Он не пропадёт, наша задача сохранить Уральск и Бражинск.

— С этим хуже, — продолжил разговор Силя, — по моим данным, два рода сговариваются захватить Бражинск, один, кстати, твой род, Ждан. Или некстати, как правильно, не знаю. Что будем делать, разбежимся по родам или останемся уральцами?

— Тебе легко говорить, твоего рода всего-то полсотни человек, — заскрипел зубами Ждан, — а в моём роду одних воинов четыре сотни. Да не могу я воевать против своих родичей.

— А мы кто тебе, — вскрикнула Алина, — не родичи? Белов тебе тоже никто? И его дети тебе никто?

— Я понимаю Ждана, — заговорил обычно отмалчивающийся Третьяк, — против своего рода не пойдёшь. Но, все наши родичи присягали Белову, значит и его детям. Что теперь получается, если наш старейшина вдруг погибнет, Бражинск с Уральском разграбят? Все наши мастерские и машины разберут?

— Нам опять в землянки перебираться, а детям нашим в лесах от варягов и купцов прятаться, — возмутилась Алина, — никуда я не уйду, а отдадите город своим родичам, из ружья буду одна отстреливаться.

— Лучше я на все свои товары казар найму или ещё кого, но города не отдам никому. Наши это города, уральские, — не выдержала Влада, — нашим детям они останутся, никаким родичам не отдам.

— Да согласен я с вами, — повысил голос Ждан, — а как родичам откажу, коли потребуют вернуться в род? Сами то вы сможете своим родичам отказать?

Молчание, воцарившее в комнате, наглядно показало правоту Ждана. Каждый из уральцев на минуту задумался и представил старейшину своего рода, требующего возвращения всех родичей, и, не смог найти аргументов для отказа. Всё понимали умом уральцы, но, впитанное с молоком матери подчинение интересам рода и лично старосте рода сводило на нет любые логические аргументы. Пока они жили с Беловым, все вопросы иерархии подчинения были понятны и просты. Белов — главный старейшина над всеми уральцами, все старосты родов принесли ему клятву верности, поэтому надо выполнять все его указания. Сейчас старейшины уральцев нет, чем и воспользовались старейшины родов, стремясь урвать кусок пожирнее, пока не растащили два городка соседние роды.

— У меня в дружине пять сыновей только угорских старейшин, — грустно улыбнулся Ждан, — да семь племянников и внуков славянских старейшин. Как они против своих отцов и дедов пойдут?

— Так же, как и мы, — решительно встал Кудим, — я своему старейшине рода ничего и никого не отдам. Сколько они вытаскали чашек и ножей у молодых, когда в гости приезжали? Дай им волю, мы с вами все голыми останемся, а наше оружие и доспехи отдадут старикам, которые и стрелять не умеют. Зато по старшинству. Нет, я останусь в городе, и мои ребята останутся, нечего нам в старых родах делать. Это здесь мы воины и мастера, которых уважают и боятся, а в своих родах мы всё ещё младшие родичи, нам даже на общем собрании слова не дадут сказать.