Я пожал плечами и не ответил. Хотелось вкусно пахнущего сладким овсяного печенья.

– Значит, вы категорически отказываетесь являться на допросы и давать показания по открытому против вас уголовному делу? – решил уточнить Круглов.

– Отказываюсь, – подтвердил я. – Категорически.

Не врать же.

– Олег Эдвардович, – с сожалением в голосе сказал Круглов, – тогда в интересах следствия я вынужден вас задержать.

Арестовали. Мне неожиданно стало легко – ясность, конец вакуума ожидания, в котором я пребывал четыре месяца. Ура.

– Раз вынуждены, то, конечно, задерживайте, – согласился я.

Круглов позвонил по телефону, коротко попросил кого-то зайти, и дальше мы с ним сидели минут десять молча, глядя мимо друг друга. Не знаю, о чем думал Круглов, но я ни о чем особенно не думал, даже об Алёне. Мне было хорошо и покойно: все закончилось, теперь ясность и борьба. Как в прочитанных мною книгах. Я самонадеянно считал себя абсолютно готовым к тюрьме: я ведь столько об этом читал.

В кабинет вошел мужчина лет сорока с небольшим – коренастый, в незнакомой мне темно-синей, почти черной форме с вышитыми скрещенными мечами и щитом на воротнике кителя.

Круглов встал и немножко вытянулся: пришел старший.

– Садись, Сережа, – ласково позволил вошедший. Сам он уселся на стул у стены рядом со столом Круглова.

– Спасибо, Виктор Иванович, – поблагодарил Круглов. Сел.

Пришедший взглянул на меня без особого, впрочем, любопытства. Повернулся к Круглову:

– Что, отказывается отвечать на вопросы следствия?

– Отказывается, Виктор Иванович, – подтвердил Круглов. – Радзинский также отказывается являться на допросы, несмотря на многочисленные повестки.

– Ну, это совсем нехорошо, – расстроился Виктор Иванович.

Он повернулся ко мне:

– Почему по повесткам не являетесь?

– Представьтесь, пожалуйста.

– Старший прокурор отдела по надзору за соблюдением Закона о госбезопасности Илюхин Виктор Иванович.