К тому же, многие знали погибших, для некоторых они были кумирами, о которых узнали еще до того, как сами получили от Излома способности. Тяжелый удар по всем без исключения. Они растеряны, хотя и не признаются в этом даже перед зеркалом. Но то, что они внимательно и молча слушают меня, четко показывает, что все именно так. Будь иначе, меня давно бы прервали, как бывает обычно, когда собирается больше десятка молодых людей. Ведь в этом возрасте на все есть свое и «единственно правильное» мнение. Почти на все… В тех редких случаях, когда юношеское «я все знаю» встречается с реально выбивающим из колеи шоком, вот тогда… тогда они слушают, также как сейчас. Не перебивая, не вклиниваясь со своим мнением.
Тем более, есть одна важная деталь. Передо мной проекции, а не реальные тела, нет бушующих гормонов и заскоков нервной системы, они спокойнее, чем в материальном мире.
— Нельзя… Но толку, если мы найдем и убьем исполнителей? Кого-то из вас это устроит? — Нет, подобное явно никому не по душе. — Нам нужно достать тех, кто все это организовал, задумал, отдал приказы! Эшин неуловим, многие короли, императоры, и даже инквизиция с боевыми монастырями так и не добились уничтожения клана. — Ропот недовольства с легкой ноткой неуверенности проходит по нестройному ряду. — Только никому из них не было доступно то, что можем мы. Заглянуть в секретные документы. Подслушать тайные переговоры. Выследить из Излома, оставаясь незамеченными и неопознанными. Добраться до любой самой защищенной цели!.. И покарать тех, кто точно виновен!
Эти слова придают Рыцарям уверенности, расправляются плечи, лица больше не смотрят вниз. Хороший признак.
— Да! Это не так просто. Это много работы. Некоторые из вас. — Киваю на тех, кого заметил на площади среди полицейских. — Уже встали на этот путь. Собрать все связи, проследить за всеми источниками, заглянуть в отчеты аналитиков. Это первый этап. Второй сложнее, а за ним последует третий, и так далее. Этих этапов будет столько, сколько потребуется. Да, это не похоже на быструю месть. Зато это будет местью настоящей! Не марионеткам, не исполнителям, а организаторам. Мы способны остановить Эшин раз и навсегда. Только мы… — Шпага взлетает к небу. — И никто кроме нас!!!
Реакция на мои слова не похожа на выкрики или рев толпы. Нет, это скорее приглушенный рык, разносящийся по Излому из-под опущенных забрал.
Оу… Перегнул! Срочно остудить их, а то дров наломают!! Со всем юношеским максимализмом!
— Но, чтобы достигнуть этого, мы должны перестать быть одиночками. Стать если не едиными во всем, то хотя бы движимыми общей целью. Нам нужна координация… — Не подобрать слов. Правильных слов… Но, нельзя делать паузу, и я продолжаю, немного не в такт, но тем не менее, любые слова сейчас лучше тишины. — Краас, Томас открыли свои лица людям. Они стали символом того, что мы Защитники, и нас не стоит бояться простому люду. Если их дело погибнет, будет забыто, то месть Эшина не только свершилась, но и покажет, что нас можно запугать. А тех, кто боится, можно и подчинить… Я обращаюсь к тем, кто состоит в РИЗВе и к тем, кто и не думал присоединяться к организации. Не дайте погибнуть РИЗВу, не позвольте знамени всех рейгов мира упасть на землю и быть забытым, растоптанным. Не предавайте память погибших. РИЗВ должен продолжать жить…
Взял паузу, слова давались тяжело. Едва я замолчал, как из передних рядов раздался нервный смешок. Яки-доно вроде зовут этого Рыцаря в черном японском классическом пластинчатом доспехе.
— Согласен. — Как-то излишне бодро произносит он. — РИЗВ должен жить… Они мне денег должны… Что все уставились? Я еще за Прорыв награду не получил!
— И я! — Ту же подал голос другой Рыцарь, стоящий у самого края крыши.
— А я только вчера поймал девятый номер с доски! — Еще один рейг в легкой пехотной броне позднего средневековья присоединяется к этим возгласам. — Девятнадцать тысяч франков… И нет! Не подумайте, что я только о деньгах думаю! Просто обидно. Немного…
Вот это поворот! Я чуть челюсть не уронил. Кто-то засмеялся, этот смех подхватили еще несколько человек. Рыцари Излома хохотали, оставив мечи в ножнах. Некоторых согнуло от смеха. Мне понятно, что это своеобразный откат нервного напряжения. Но, все равно, смотрится дико, особенно Крикс, бьющий плашмя себя по коленям гросс-мессером.
Разумеется, смеются не все, только меньшая часть, примерно треть, но и остальные от этого смеха стали слегка расслабленнее, на что явно указывают немного измененные позы и характерные жесты.
— Деньги, финансирование, поддержка государства. — Мой голос значительно тише, чем на начало речи. — Согласен, это не то, от чего в нашем положении можно отмахнуться. Сохранение РИЗВа даст нам платформу, от который мы можем оттолкнуться.
Смех постепенно стихает. Такие всплески — явление редкое, но я с подобным встречался. Наша группа вела съемки в Ливии, и там бойцы правительственных войск после боя точно так же смеялись, вспоминая как у одного из них заклинило оружие, и он стучал им о стену. Ничего смешного в этом эпизоде для стороннего наблюдателя не было, но они хохотали до слез. Возможно, природа нынешнего «веселья» некоторых рейгов близка к тому случаю.
— Но в первую очередь решить судьбу организации должны те, кто уже в ней состоит.
Я специально не сказал «состоял», так тем, кто является членом РИЗВа, будет легче ответить так, как нужно мне. Потому как, если они ответят «нет», будет казаться, что они только сейчас приняли такое решение. А после моих слов это им будет сделать тяжело из-за морального давления как ситуации, так и чужого мнения.
Делаю длинный широкий плавный шаг в сторону. За время смеха и разрядки ситуации, когда пошло спонтанное движение, народ неосознанно перегруппировался. И теперь те, кто состоял в организации, стоят вместе. Мой шаг акцентирует внимание на этой группе.
Всего на данный момент на крыше здания находятся девять рейгов, которые официально состоят в РИЗВе. Не так как я, а полноценно, разве что лица свои массовой публике они не раскрыли.