– Любила? – колко рассмеялась баронесса. – Я хотела есть. Хотела, черт возьми, жить! Альберт был богат, и он предложил мне то, в чем я остро нуждалась, – покровительство и безбедную жизнь. Поэтому я не посмела отклонить его предложение. У меня не хватило смелости.

– Ты была несчастлива в браке? Мне жаль.

– И мне, – баронесса поднялась с дивана и присела рядом с девушкой, обняв ее за плечи. – На второй год брака я родила Аву. Но радость материнства была недолгой. Малышка умерла. Я тоже хотела уйти следом за ней. Решила застрелиться.

– Серьезно? – Тоня крепко сжала сухую руку.

– Да, – кивнула баронесса. – Лучше бы я застрелилась в тот момент, не пришлось бы испить столько горечи в дальнейшем. Меня спас Фердинанд, выбил пистолет из рук до того, как я нажала на курок.

– Кто он?

– Сын барона от первого брака, – с теплой улыбкой на губах произнесла Астрид. – Мой любимый Фердинанд… Мы были ровесниками, оба хороши собой, поэтому неудивительно, что между нами вспыхнули чувства.

– Ты изменяла мужу с его же сыном? Вот стерва!

– Если бы ты его увидела, тоже ноги раздвинула бы. Прекрасен до неприличия!

– Значит, легенда о колье правдива? Все, кто надевал его, изменяли своим мужьям.

– Ой! Не будь идиоткой! – рассмеялась баронесса. – Стечение обстоятельств.

– Почему твой муж тебя не задушил? – наивно поинтересовалась Тоня.

– Не успел. Умер от инфаркта, когда неожиданно вошел в мою комнату и увидел, что я держу в руках голый хрен его сынка.

– Астрид! – покраснела Тоня. – Как можно?! Могла бы вести себя осмотрительней.

– Страсть не знает осторожности. В общем, мы похоронили барона, а сами стали жить как муж и жена. В двадцать два я родила Рольфа, нашего общего с Фердинандом сына. А в двадцать пять я убила Фердинанда и девицу, на которой он вдруг захотел жениться.

– Что?! – вскричала Тоня, вскочила с дивана и остановилась перед баронессой. – Убила?

– Сожгла в летнем домике, – та даже и глазом не моргнула. – Стояла и смотрела, как горит дом и они вместе с ним.

– Но за что?

– За предательство. Он клялся в любви, обещал, что никогда не покинет меня, а потом привел в дом ту девку, – баронесса облизала губы и усмехнулась. – Все умерло внутри в тот момент, когда крыша дома обрушилась. От моей любви остались одни лишь угли.

– А твой сын? – Тоня присела перед старушкой на корточки и обняла ее за хрупкие колени.