– Слушш, вашбродие! – отозвался комендор. Он с ещё одним матросом с натугой двигал таль, на которой в специальных стальных клешнях покачивался многопудовый чугунный снаряд.
– До чего несподручно у их, басурман, всё устроено! Это ж какая дурость – такую орудию через дуло заряжать, аки самопал кремнёвый! Нет, чтоб сделать, как на наших мониторах! Они, хоть при царе Горохе построены, а как складно! И орудия с казны заражается, и башню повернуть можно, не то, что здесь. Англичане енти – оне что, вовсе без понятия?
Лейтенант Остелецкий спрятал усмешку. Армстронговские дульнозарядные орудия – конечно, не сахар, особенно для тех кто привык к казнозарядным крупповским системам, но в остальном, «трофей» им достался вполне приличный. Класс «броненосный таран», порождение Гражданской войны в Северной Америке и особенно – битвы при Лиссе, когда австрийский «Фердинанд Макс» одним молодецким ударом отправил на дно неприятельский флагман «Ре Д"Италия». В «Хотспуре» нет ничего от романтического облика винтовых фрегатов и военных клиперов, несущих полное парусное вооружение на трёх высоченных мачтах. Голый функционал: броневая калоша корпуса, форштевень, оканчивающийся десятифутовым стальным бивнем. Бушприта нет вовсе; мачты, числом две, хоть и могут с грехом пополам, нести кое-какие паруса, но, на самом деле, годятся лишь для того, чтобы поднимать сигнальные флажки. Низкая, тянущаяся от миделя до самой кормы надстройка, увенчанная единственной дымовой трубой; перед надстройкой, сразу за фок-мачтой – броневая башня. Вернее, это только кажется, что башня – на самом деле, это каземат, неподвижный, неспособный вращаться, зато одетый в толстенную шкуру кованой железной брони.
В сплошном дыму мелькают блестящие от пота тела – расчёт единственной двадцатипятитонной пушки возился с перезарядкой.
– Порядок у англичан такой, братец: на броненосцы ставить только дульнозарядные орудия. А каземат вместо поворотной башни – это потому что корабль этот должен неприятеля таранить. Значит, и стрелять только вперёд надо.
– Ясно. – ответил кондуктор, не прерывая своего занятия. Чтобы, значить, сначала бонбу закатить, а потом ещё и тараном в брюхо. Толково придумано, вашбродие!
Унтер-офицер отскочил назад, вскинув руку, сигнализируя о готовности.
Лейтенант выглянул в смотровую щель.
– Наводи по «Инфлексиблу». Это третий в строю – плоский такой, с кургузыми мачтами. Видишь?
– Так точно, вижу, вашбродь!
Наводчик закрутил блестящий бронзовый штурвал вертикальной наводки.
– Готово!
– Пли!
Фейерверкер, сделав зверское лицо, отскакивает и рвёт шнур с кожаной колбаской на конце. Грохот. Железная, обшитая тиковыми досками, палуба содрогается от тяжкого удара. Каземат затягивает душной пороховой копотью. Лейтенант помотал головой – в ушах стоит низкий гул. Впрочем, в голове звенело с тех самых пор, как в каземат угодил первый снаряд с британского броненосца. Спасибо английской же броне – выдержала. И до сих пор держит.
– Банить!
Голый по пояс матрос ловко засунул в ствол кусок толстого каната с парусиновым валиком. Валик был пропитан водой и служил для того, чтобы гасить в стволе недогоревшие порошинки и тлеющие клочки картузов. Не приведи Бог останется – начнут забивать в ствол картуз для нового выстрела, он и вспыхнет…
– Так ты, братец, на балтийских мониторах служил? – Остелецкий припомнил давешние слова комендора.
– Так точно, вашбродь! – с готовностью отозвался тот, цепляя клещами на талях новую чугунную чушку. – На броненосной башенной лодке «Колдун». Командиром у нас был ихнее благородие капитан-лейтенант Веселаго, дай Бог ему здоровья. «Колдуна»-то нашего англичанин потопил на Южном фарватере. А нас – и господина капитан-лейтенанта и меня, и ещё семьнадесять живых душ поднял из воды монитор «Стрелец».