11

Шериф Мерфи делил свои обязанности на три категории — терпимые, малоприятные и ненавистные. Самой же ненавистной была обязанность содержать арестантов под стражей. Мало того, что их следовало неусыпно стеречь. Их еще требовалось кормить! Поэтому он старался никого не держать в участке больше суток. Всех побыстрее сплавлял в город. Но с Питером Уолком, как и следовало ожидать, возникли проблемы.

Гнусный выродок, тупица, подлая тварь, скотина и ублюдок по имени Дженкинс был отправлен за ордером — и до сих пор не вернулся. Без документов ехать в суд не имело смысла. Однажды, в самом начале карьеры, Мерфи уже допустил подобную ошибку. Скрутил известного шулера прямо в салуне, кинул в бричку и примчался в город, ожидая наград и почестей. И вернулся в поселок, уплатив штраф за превышение полномочий.

Нет уж, больше никакой самодеятельности. И Питеру Уолку пришлось три ночи провести за решеткой в участке. Он, впрочем, не выказывал ни малейшего недовольства. Наоборот, был просто счастлив, что может, наконец, выспаться. Он дал шерифу денег на свой прокорм, и из салуна в участок приносили завтрак, обед и ужин.

Но Питер Уолк не был бы Питером Уолком, если бы не подбросил еще одну проблему. Когда фотограф принес шерифу только что изготовленный снимок однорукого, Мерфи долго глядел на отпечаток. И чем дольше глядел, тем сильнее портилось его настроение.

— По — моему, получилось неплохо, — осторожно сказал фотограф, привыкший к постоянной критике своего искусства.

— А по-моему, наоборот. Он тут совсем не похож на себя.

— Но ты же рассматривал его в темноте фургона. А я снимал при ярком свете вспышки. Смотри, даже шрам на щеке виден. Очень надежная особая примета, ее не спрячешь под одеждой.

— Да уж, надежнее не бывает. А обрубок вместо руки — не особая примета?

— Но ведь раньше у парня руки были на месте. Те, кто его знает, наверняка помнят именно про шрам. Сколько тебе нужно отпечатков, чтобы разослать соседям?

— Сделай еще пару.

— Так мало?

— Он большего не заслуживает.

Даже и пару отпечатков Мерфи не собирался никуда посылать. Парня он опознал сам. Как только фотограф удалился, на столе появилась коробка, в которой хранились розыскные извещения.

— Так и есть! Черт! Ну и осел же я! — сказал шериф через несколько минут, сравнивая две фотографии.

На одной был неопознанный ковбой. На другой — беглый каторжник. Лицо — одно и то же, никаких сомнений. Разница только в том, что ковбой был с закрытыми глазами, а каторжник глядел на шерифа нагло и насмешливо. Звали его Полом Хинкером, кличка — «Рябой», рост пять футов шесть дюймов, на щеке шрам.

Список преступлений — сбыт алкогольной продукции, кража скота, незаконное ношение оружия, два убийства. Бежал год назад во время транспортировки из Нью-Мексико в федеральную тюрьму Колумбус, штат Огайо. Вместе с ним бежали еще семеро заключенных, фотографии прилагаются.

На всякий случай шериф отложил все снимки в отдельную стопку. Если арестанты бежали вместе, им незачем расставаться. И те, кто бросил однорукого подыхать на старом ранчо, могут сейчас околачиваться где-то поблизости.