Растоптай начал спускаться вниз по ступенькам, а Кулибанов пошел за ним, приговаривая:

— А я вам чистые салфетки. Белые и совсем как накрахмаленные. Не салфетки, а сахар. Вот увидите сами.

«Будет дождик или нет?» — подумал Борисыч про себя с беспокойством.

— Мы-то свое наверстаем, — говорил между тем Геннадьич, — вот вечер придет с дождичком, и народ повалит валом. Никуда он, дождь, не денется. Весь будет у нас. Только бы дождик пошел. У нас им сухо. Музыка.

— Погоди, не сглазь, дождя-то нет. Возьмет и пройдет стороною, — сказал Борисыч.

Когда очень хочешь, чтобы случилось то, что тебе нужно, надо делать вид, будто не веришь в это, и тогда обманешь судьбу. Она подстраивает все наоборот, и тут ей хитрая ловушка. И Борисыч, исходя из такого расчета, махнул рукой, дескать, куда там хлипким тучкам.

— Не пройдет. Здесь осядет до единой капли, — заверил швейцар.

И точно — за окном назревали события. Тучки кое-как собрались воедино, их темная масса постепенно разбухала. Но воды наверху еще не хватало.

— Чу, еще одна птичка, — заметил Геннадьич.

Но это появился скульптор Медведев. Сейчас он окопается за столиком в углу и уйдет самым последним. И так у него каждый день, кроме санитарных. Иногда Борисыч пытался представить, как же обходится Медведев в санитарный день, когда закрыто кафе. Но не мог ничего придумать, даже приблизительное найти. И когда он служит, — Борисыч ума не мог приложить. «Я, — говорит Медведев, — вкалываю по ночам. Такая у меня привычка».

— Наше вам! — приветствовал Медведев. — Нуте-ка, по порядку. Люстра на месте? Горькая в наличии, а? — сегодня он был чем-то возбужден, в глазах его прыгали веселые бесенята.

Ему ответили сообща и по порядку, в каком он спросил. Люстра висит себе и кресла все наперечет, куда им деться. Что касается горькой, никто не помнит случая, когда б ее не было.

— Тогда заступаю на пост, — сказал Медведев в шутку.

Тут Борисыч не выдержал и пожаловался:

— Андрей Васильич, дождик бы.

Втайне Медведев казался ему тем человеком, который может все.

— Понимаю, но помочь не могу, — сказал Медведев, — силы такой еще не набрал, — и сокрушенно развел руками.

Из туалета показался растоптай, за ним шагал чем-то недовольный Кулибанов.

— Дизентерия — болезнь, — говорил ему в спину Кулибанов, продолжая какой-то разговор.

Медведев бросил на стойку плащ и пошел вслед за растоптаем в зал.