Генри Хилл вышел из Алленвуда двенадцатого июля 1978-го года. На нем был пятилетний пиджак от Бриони, а в кармане лежали семьдесят восемь долларов. Домой он поехал на шестилетней машине, четырехдверном бьюике седане.

Карен с детьми жили в обветшалом одноэтажном доме с двумя спальнями в захудалом районе Уэлли-Стрим. Адвокаты Генри, тюремные охранники и отпуска поглотили почти все его деньги, но он велел Карен присмотреть новый дом. У него имелись виды на будущее.

В предвкушении освобождения Генри обсудил с десяток возможных денежных схем во время своего пребывания в отпусках.

В действительности это и была одна из главных причин, почему отпуска были так важны. Они помогали Генри почувствовать, что он вернется в дело еще до выхода из тюрьмы.

После четырех лет, проведенных за решеткой, Генри не намеревался начинать праведную жизнь. Он даже не мог притворяться. Ему были нужны деньги. Для Генри все было просто - нужно выбраться из тюрьмы и преодолеть сложности.

Спустя двадцать четыре часа после освобождения Генри полетел в Питтсбург (в нарушение условий досрочного освобождения), чтобы забрать пятнадцать тысяч долларов, свою долю от торговли марихуаной в Льюисбурге, которую он начал вместе с Полом Маззеи.

Генри планировал пустить деньги на уплату первого взноса за дом. К сожалению, когда он прибыл в Питтсбург, то обнаружил, что Маззеи только что купил полный склад первосортной колумбийской травки, и наличными у него осталось только две тысячи долларов.

Генри не мог ждать, пока Маззеи соберет деньги; на следующий день у него была назначена встреча в Нью-Йорке с полицейским надзирателем, к тому же он пообещал своей дочери Рут сводить её в "ФАО Шварц" на её одиннадцатый день рождения и купить самую большую игрушку в магазине.

Генри одолжил у Маззеи самый большой чемодан, набил его брикетиками марихуаны и направился назад в Нью-Йорк.

Генри так долго находился в тюрьме, вдали от улиц, что плохо представлял себе процесс досмотра багажа до посадки на самолет.

Вместо того, чтобы рискнуть сесть на авиалинии, он вернулся назад на ночном автобусе компании "Грейхаунд". Поездка заняла двенадцать часов. В пути они остановились с десяток раз, и на каждой остановке Генри приходилось выходить из автобуса и караулить багажное отделение, чтобы убедиться, что никто не прихватит его чемодан. К тому же Генри даже не знал, где сбыть травку.

До ареста он никогда не продавал и даже не курил травку. Генри не мог воспользоваться связями в своей команде, поскольку Поли Варио воспрещал своим людям любые сделки с наркотиками.

У Генри ушла, по меньшей мере, неделя, чтобы разведать обстановку, прежде чем сбыть товар. Однако, когда он сбыл его, то оказался с двенадцатью тысячами долларов наличными. Все прошло быстро и гладко. Генри добыл свой аванс.

Он сводил Рут в "ФАО Шварц", и хотя она хныкала, что это им не по карману, он купил ей фарфоровую куклу за двести долларов. Затем Генри позвонил в Питтсбург и попросил Маззеи прислать ему еще сотню фунтов.

Спустя месяц Генри начал сбывать крупными партиями амфетамин, метаквалон, кокаин и немного героина. Вскоре у него уже была собственная наркобригада, состоявшая из Бобби Джермейна, налетчика, скрывавшегося от полиции и утверждавшего, что он писатель-фрилансер; служащей авиакомпании Робин Куперман, которая вскоре стала любовницей Генри; и Джуди Уикс - курьера, которая никогда не доставляла товар, не надев сине-розовую шляпу.

Вдобавок Генри приторговывал на стороне автоматическими винтовками и пистолетами, которые приобретал у одного из покупателей метаквалона и дистрибьюторов, работавших на коннектикутский арсенал.

"Гангстеры вроде Джимми, Томми и Бобби Джермейна любили иметь под рукой оружие. Джимми скупал их сумками. Шесть, десять, дюжину - для этих парней пистолетов всегда было мало".