Родители Андрея приехали поездом аж из Красноярка, за неделю до нашей свадьбы. Как раз времени хватит и на знакомство, и на свадьбе погуляют. Мы стояли ранним утром на перроне и меня трясло, но не от холода, было довольно тепло, вот только волнению погодные условия неведомы.

— Не переживай малыш, всё будет хорошо! — басил Андрей в мою макушку каждые десять секунд, прям как мантра какая-то, и похоже, так, он успокаивал больше себя чем меня.

Я всё равно переживала, но говорила ему дежурное «угу». Одно меня всё-таки радовало, Красноярск далеко от Москвы, особо не наездишься, а летать у Андрея мама боится. Да и потом школа, которую она едва смогла оставить ради предстоящей свадьбы единственного сына.

— И всё равно надо заехать хлеб свежий купить. Ну где ж этот поезд-то? Ещё когда объявили! — уже целую минуту стоим, а он всё не прибывает и не прибывает.

— Родители хлеб не едят. Я же говорил, что поезд объявляют заранее, а ты пойдём, пойдём! Вот и стой теперь. — очень мерзко передразнил меня Бычок, как обычно, хотя я так не разговариваю.

— Ты хлеб ешь, и Татьяна Васильевна мне же выскажет, что я тебя тухлым хлебом кормлю. — резонно заметила я, мне ведь во что бы то ни стало, необходимо было понравиться маме Андрея.

В идеале не получить ни одного замечания, но я давала себе на край три оплошности. Если замечаний от Татьяны Васильевны будет больше, я пойду рыдать в курятник. Рыдать и втайне от Бычка пить сырые яйца.

Курочки у нас уже неслись и то первое яйцо, которое я нашла, и визжа от восторга, принесла Андрею похвастать, так и не увидело сковородки. Я помыла яйцо, разбила его в тарелочку, присыпала солью, взболтала. Всё было готово к приготовлению яичницы, уже и маслице сливочное растопилось на сковороде, но в последний момент я поняла, что не смогу его пожарить.

Чуть слюной не захлебнулась, глядя на этот яркий желток, почти апельсинового цвета. Рука даже не дрогнула, я выпила это яйцо за секунду.

Андрей был в шоке, у него дёргался глаз, он орал на меня. Кричал, что я идиотская идиотка, и теперь у меня будет птичий грипп и ещё всякими болячками стращал, требуя сдать анализы на паразитов. Припоминал мне это яйцо две недели и угрожал порубать курам башки, если я не перестану пить сырые яйца.

Я не перестала, но ему об этом знать необязательно. Ничего не могла с собой поделать, пробиралась в курятник на поиски вкуснятины прям как лиса и успевала ухватить одно или два яичка до того, как Бычок зверски их зажаривал на сковороде. Радуясь при этом тому, что гуси у нас вовсе не несутся, а куры халтурят. Несут максимум по четыре яйца в день вместо обещанного соседкой десятка.

Андрей на самом деле переживал не меньше Вики, а даже больше, отлично зная свою маму и то, как она умеет обидеть. Сколько скандалов слышали стены их с Лилей квартиры после маминых визитов и всех пальцев сосчитать не хватит. Он метался между мамой и женой как меж двух огней, и попытки их примерить не имели никакого успеха.

Мама Лилю откровенно не любила, постоянно говорила Андрею, что та его не уважает и предрекала им скорый развод с крохоборским разделом имущества. Правда, потом, когда не стало Женечки и он с Лилей всё же решил развестись, мама была этому не рада, даже отговаривала.

Андрей успокаивал Викулю, крепче прижимая её к себе, а сам с ужасом ждал чего-то подобного от мамы и в её адрес. Даже готов был на крайние меры. Решил заранее, что выселит родителей в гостиницу, при подобном случае, но не позволит разгораться вражде между дорогими ему женщинами.

Поезд прибыл на первый путь. Он ещё не остановился, а Вика словно на абордаж бросилась в его сторону, ища глазами нужный вагон. Андрей не сдержал смеха, догонял Вику и хохотал вовсю, даже тревожность отступила от этой простоты.

— Вот он! Седьмой вагон! — радостно закричала Вика, добежав до шестого вагона, и понеслась в сторону седьмого.

Именно в седьмом вагоне ехали родители Андрея. Он же догнал Вику только тогда, когда поезд полностью остановился и проводник открыл дверь вагона. Вика чуть ли не прыгала, выглядывая нужных ей дорогих гостей столицы. А народ сыпался с вагонов на перрон как рис из пакета. Быстро и много, но все не те. В итоге родители Андрея вышли из вагона последние, когда Вика уже подумала, что ошиблась и вагон не седьмой, поглядывала в сторону других вагонов, может, там родители Андрея, но нет. Вот они. Узнала по отцу Андрея. Сергей Андреевич, как бывалый моряк вышел в тельняшке. Мама Андрея, Татьяна Васильевна, выглядела как учительница. Строгая, с идеальной причёской и макияжем, даже после четырёх дней утомительного пути выглядела прекрасно.

Вика, растеряв всякий страх перед мамой Андрея, по-простому бросилась обнимать новоиспечённых родственников. Сначала кинулась к Татьяне Васильевне, чуть не сбила женщину с ног, расцеловала ту в щёки буквально насильно, оставляя на них следы яркой насыщенно-розовой помады. К концу такой бурной встречи Андрей нашёл в маме сходство с кошкой Матильдой из мультика Малыш и Карлсон. Тот момент, где её облизал щенок. Она так же обалдела от происходящего, как та Матильда.

— Здравствуйте! Я так рада, что вы смогли приехать! — Вика же как раз напоминала того жизнерадостного щенка и после того, как выбила из колеи Татьяну Васильевну, переключилась на папу Андрея.