Паша прижался к ней ухом и долго и внимательно прислушивался. Затем выпрямился и произнес:

— Ничего не слышно.

Не знаю, как в Лондоне, а в Москве нет такой двери, за которой нельзя ничего не услышать. Я не поверила Паше и прислонилась к теплому дереву, нагретому его щекой. И сразу же услышала отдаленные звуки арабской музыки, телефонный звонок и детский плач. Словом, обычные звуки квартиры, где живет семья, а не держат заложника. Я сообщила свои соображения ребятам, но они заявили, что должны все проверить. Гриша позвонил в дверь, а мы спрятались. Дверь открыла молодая беременная женщина. За ее подол цеплялся черноглазый малыш, еще один выезжал на велосипеде в коридор из гостиной, заваленной игрушками. Вкусно пахло домашней едой. Мне показалось, что хозяйка квартиры ливанка или палестинка.

— Мужа нет дома, — сообщила она Грише вместо приветствия.

— Я из телефонной компании. Поступило сообщение о неисправности, — сказал Григорий.

— Минутку, проходите, — сказала женщина, открывая пошире дверь и пропуская мнимого телефонного мастера. — Проверяйте, но, кажется, все работает.

Она подхватила на руки малыша и смотрела, как Григорий набирает первый попавшийся номер и якобы с кем-то разговаривает.

— Все в порядке, — он положил трубку, — просто диспетчер ошибся.

— Бывает, — мягко улыбнулась женщина, закрывая за ним дверь.

— Обычное арабское семейство, — констатировал Григорий.

— Да мы уже поняли.

Соблюдая осторожность, мы спустились на два этажа и приблизились к двери, где, мы теперь точно знали, скрывали мою Кироньку.

Как обладающую самым тонким слухом, меня поставили к двери и с напряжением следили за выражением моего лица. Сначала я вообще ничего не слышала. Затем уловила негромкий разговор по-арабски между двумя мужчинами. Затем кто-то из них, видимо, говорил по телефону, но уже громче и по-английски. Вероятно, он ходил по квартире с трубкой, потому что звук то приближался, то удалялся. В какой-то момент мне удалось разобрать:

— Да, три. Две с томатами и пармезаном, одна с грибами и ветчиной. Нет, только одна с грибами и ветчиной! — раздраженно произнес мужской голос.

Я отстранилась от двери:

— Ну, они хотя бы собираются ее покормить! — прокомментировала я услышанное.

Паша и Гриша уставились на меня.

— Это они. Их как минимум двое. Во всяком случае, разговаривали двое. Они заказали три пиццы. Надеюсь, третья — для Киры.

— Значит, живая, — вздохнул Гриша.

— Что будем делать? — поинтересовалась я.