— А вас как зовут, сестра милосердия? — и опять улыбка, а сердце пойманной птицей колотиться в груди отдавая грохотом в ушах, и быстрым ритмом в венах.
— Анна Гусарская, — и этот писк мой голос? Я испуганно подняла глаза и наткнулась на насмешливый зеленый взгляд, жар опалил щеки. Я вновь опустила голову.
«Дура, дура, дура», — билось в голове, а лицо горело в пламени смущения. Этого не может быть… Разве можно так быстро влюбиться? Это наваждение какое-то.
Но я не могла ничего поделать, смотрела на него и… и осознавала, что родилась только ради этой встречи. Эх, и где мое хваленое хладнокровие? Разбилось под завораживающий голос Саши. Моего Саши.
Он донес меня до небольшого домика, почти на краю деревни.
— Переночуйте здесь, если что-то не понравится, обратитесь к сержанту Волкову, то есть ко мне, я всё организую. А теперь отдохните, ваша смена будет вечером, выспитесь, — сказал он, и, открыв дверь, подтолкнул, и в правду, я бы в тот момент с места не сдвинулась.
После, когда знакомство с хозяйкой прошло успешно, я расстелила постель и легла, непроизвольно начав прокручивать раз за разом произошедшее, наверно улыбка у меня тогда была, как у человека страдающего шизофренией.
Спала я долго, проснулась только под вечер. Новости порадовали, погибших не было, но так как раненых много и они еще прибывают, наше пребывание здесь затянется больше чем на один день.
С этого момента и потянулись дни, омраченные моей безответной любовью.
Хотя, почему омраченные? Я была счастлива, просто видя его, находясь рядом, слыша его голос. Это было первое мое столь сильное чувство. Честно говоря, не сказала бы я, что до этого мне кто-то серьезно нравился. Даже совсем наоборот.
В школе я была серой мышкой, мои светло-русые волосы, и голубые глаза не вызывали ни у кого благоговейного трепета и всепоглощающего восторга.
А тут такое. Как же вам описать все, что творилось в моей душе, когда он был рядом или когда его не было? Не буду стараться, кто чувствовал подобное поймет, а кто нет… Тогда надеюсь со временем поймете.
Шел третий день моего нахождения в деревне. Поселили меня в небольшой домик к женщине, которая потеряла мужа и сейчас жила одна, детей у нее не было. Спали мы в одной комнате, так как всего в доме было две комнаты: кухня, совмещенная с залом и спальня, где я проводила ночи на раскладном диване.
Женщину звали Замира Данияловна, ей было за сорок, невысокая, довольно красивая, милая и добрая. Всегда жалела меня, когда я возвращалась поздно и откармливала вкусностями.
Работы поубавилось, и теперь в перерывах между обследованиями я занималась и письменной работой, составляла отчеты о проделанной работе.
Утром, по уже сложившейся традиции, я вышла из дома, и направилась в госпиталь. Когда поднималась по лестнице, дверь внезапно открылась и из нее вылетел Никита Скворцов, мой одногруппник. Мы с ним почти не общались, здоровались, иногда перекидывались фразами и все. Он был душой компании, даже сейчас, без него не проходили ни одной посиделки. Когда столкновения было уже не избежать, Никита наконец увидел меня и затормозил, чтобы я не упала, обхватил меня и прижал к своей мощной груди, хотя это было и не обязательно.
— Эмм, Скворцов, может, ты меня отпустишь? — проговорила я ему в рубашку.
— Гусарская, вот что ты за человек? Нет, чтобы наслаждаться, когда тебя парень обнимает, а она отпусти, — сделав грустную моську, сказал он, а потом неожиданно поднял меня и гулко засмеялся над моим испуганным лицом. Когда же этот обормот меня отпустил, после моих пинков и угроз, я быстро зашла в госпиталь.
— Ну, Гусарская, пошутил я. Ты чего? Ты бы видела свое лицо. Ахахахахах, — я оглянулась и зло взглянула на этого шутника, с детства высоты боюсь. — Ладно, ладно, уговорила, никому не скажу, — добродушно поведал мне он. — У меня к тебе дело, Анечка, я как раз за тобой бежал, — и улыбнулся так невинно, ну как на него обижаться можно?
— Что тебе надо, Скворцов? — измученно спросила я, он не отстанет, я знаю.