Попробуй, поспорь, хотя…
— Может разведемся? — пустил я в ход последний аргумент. — Подадимся через месяц, по-отдельности.
— Леш, хватит чепуху придумывать, — дернула меня за руку Саша. — Мы пойдем вместе. Всегда, до конца. И кстати, — она вытянулась на носочках и впилась коротким жарким поцелуем в мои губы, — откуда у худородного пролетария возьмутся эдакие деньжищи?
— Это ж столько бумаг сейчас придется собрать…
Вроде просто пожаловался на жизнь, а получилось — дал согласие.
— Ты уж постарайся, ладно? — категорически ласково поставила точку супруга.
…Побегать пришлось изрядно, но я действительно успел все сделать вовремя. Сдача документов не затянулась, вот только с выпиской из моего личного дела вышла накладка. Увидев строчку «кандидат в члены ВКП(б) с апреля 1931 года», паспортистка поменялась лицом. Пренебрежение к «иждивенцу» обернулось удивлением, злостью, растерянностью, затем все ее чувства поглотила пугающая, ехидная, мстительная радость.
— Какая-то проблема? — я поспешил узнать причину.
— Ваши документы в полном порядке, — улыбке паспортистки позавидовал бы флоридский аллигатор. — Через две недели не забудьте принести квитанции об оплате пошлин, справку о наличии денег на счету, а еще, — тут ее голос сорвался на детский фальцет, — рекомендацию из своей партячейки.
— В смысле?! — остолбенел я.
— Так положено, — отчеканила стерва. — Члены партии и кандидаты обязаны предоставить положительную рекомендацию[139] из ячейки по месту своей регистрации.
— Зачем?
— Променял партию на юбку? — Без всякого политеса добила меня паспортистка. — Теперь порадуй своих товарищей!
Не было печали, купила баба порося…
Отдых на полном пансионе за счет трудового народа — товар остродефицитный. За него аки львы дерутся всесильные наркоматы. Ради лишней квоты профкомы заводов и фабрик готовы подписать родные трудовые коллективы на повышенный промфинплан. Однако максимальный профит все равно получает цеховой треугольник. Треть положена передовикам от станка,[140] это святое. Треть — конторским специалистам по вылизыванию анусов. Пути «жалких остатков» поистине неисповедимы. Мне путевка обошлась в пять рублей, плюс какие-то копейки в электрозаводскую кассу. Цинично, зато теперь я точно знаю, что погубило социализм: мелочная, бытовая коррупция. Зимой брали по-простому, хлебом. С возвращением нэповского благосостояния в ход пошли папиросы и шоколад; особо прогрессивные секретарши требуют серебро.
Доставка в санаторий обставлена с особым шиком. Два раза в день с Тверской, от здания Моссовета, отправляется новенький Lancia Omicron[141]. Большевики по весне как-то хитро извернулись, взяли у фашистов в лизинг аж несколько тысяч автобусов — на радость столичного и питерского пролетариата. Очень правильно и своевременно, «овес нынче дорог», а прорваться через толпу в трамвай стало сложно даже мне.
До Валуево не близко, скоро час как мы тащимся по разбитой гравийке через пристоличные деревеньки. Но мне в радость сытое урчание мотора, ветер и солнце сквозь открытые окна. Если закрыть глаза, все совсем как когда-то, в сказочно прекрасном 21 веке. Заткнуть бы еще распушившего за моей спиной хвост павлина-экономиста, решившего просветить сослужебницу по части новейшей геополитики. Хотя, признаться, я бы и сам не отказался просветить такую девушку в чем-нибудь интересном. Русая коса с руку толщиной через плечо, анимешные голубые глаза на картинном лице, щедро налитые молодой силой бедра и грудь. Слишком мощный типаж для меня прежнего, сейчас, после пятилетнего вкусового дрейфа, кажется вполне подходящим… как минимум для флирта.
В попытке выкинуть из памяти «случайно» расстегнувшуюся пуговицу блузки, я прислушался к разговору:
— Новая система клиринговых расчетов между Советским Союзом и Турцией выгодна обоим странам, — настойчиво втирает чепуху в симпатичные розовые ушки экономист. — У нас превосходный рынок сбыта для их сельхозпродуктов и хлопка, туркам нужен наш керосин, металл, зерно и пиломатериалы.
Девушка в ответ загадочно улыбается, складывая сердечком пухлые темно-алые губы,