— Меня прихлопнуло, — сказал я, что на языке серферов означает быть смытым большой волной и потерять свою доску.
— Ты на берегу? — спросил Бобби.
— Я фигурально.
— Лучше не надо.
— Иногда приходится, — ответил я, намекая на то, что кто-то может прослушивать его телефон.
— Ненавижу это дерьмо.
— Пора привыкнуть, брат.
— Испортил мне аппетит.
— Я ищу пропавшую сигару.
Сигара — это ребенок; данное слово обычно, но не всегда является синонимом слова «кренгельс», которое означает малолетнего серфера. Джимми Уинг был слишком мал для серфера, но он действительно был ребенком.
— Сигару? — спросил Бобби.
— Очень маленькую сигару.
— Снова играешь в Нэнси Дрю[5]?
— С головы до ног, — подтвердил я.
—
Внезапный хлопок заставил меня вскочить на ноги прежде, чем я сообразил, что источником звука была птица, усевшаяся на ветку над моей головой. Козодой или гуахаро, одинокий соловей или печной иглохвост, но уж никак не сова.
— Бобби, дело серьезнее некуда. Мне нужна твоя помощь.
— Ничего серьезного на суше не бывает.
Бобби живет далеко от города, на южной оконечности бухты, и серфинг — его призвание, профессия и дело жизни, основа его философии, не просто любимый спорт, но культ. Океан — его кафедральный собор, и голос бога он слышит только в рокоте волн. По мнению Бобби, что-то важное может произойти не ближе чем в полумиле от берега.
Я вглядывался в крону дерева, но не мог обнаружить тихо сидевшую птицу, хотя лунный свет был ярким, а листва — не слишком густой. Я снова сказал, обращаясь к Бобби: