Сырой прохладный воздух был приятен.
Скоро настанет весна, а это всегда начало чего-то неизведанного, загадочного. Новая непройденная дорога, возможность что-то изменить, исправить.
И лучше не знать число оставшихся весен. Так интересней.
Из леса вынырнул третий разведчик, несущий в руках большой ящик с круглой проволочной антенной.
— А вот и Вадим, — донеслось из машины, — смотри, сундук не урони...
Парень не ответил, осторожно уложив в простреленный багажник свой прибор, который ни при каких обстоятельствах не должен был попасть к немцам. Оператор отвечал за него головой.
В небе вовсю светила полная луна. Отличная ночь для вервольфов.
Зябко поежившись, майор вернулся в машину, где стало невероятно тесно. Подшучивающие друг над другом разведчики уже распивали невесть где раздобытый шнапс.
Все шло как обычно.
Она очнулась в больничной палате.
К правой руке шла капельница, видны следы от уколов.
Первой мыслью было: она все-таки попала в руки НКВД. Однако отсутствие решеток на окнах, да и сама общая палата сразу же успокоили ее.
Это была самая обыкновенная больница, каких в Москве десятки, стало быть, пока что она в относительной безопасности.
С памятью творилось что-то неладное. Женщина никак не могла вспомнить, каким образом сюда попала. Странный туман в голове не давал сосредоточиться.
Чем ее здесь накачали?
Рита помнила лихорадочный бег по мертвому лесу, странного незнакомца с холодным взглядом мертвеца, спасшего ее из лап смерти и уродливых безглазых собак, идущих за ними по пятам.
Кажется, псы ей недавно снились. Возможно, они снились ей все время, пока она лежала без сознания в больнице.
Помнила, как прошла через страшный коридор, который вывел ее прямо в центр Москвы. Что же было дальше?
Вплоть до конца марта она пряталась у своей двоюродной сестры, живущей в маленьком городке под Москвой. Никто не знал, где ее искать. Но, без сомнения, ее разыскивали, тщательно просеивая через незримое сито все население Москвы.
Она была твердо уверена: если ее найдут, то это будет означать только одно — смерть.