Пройдя по невзрачному, серому коридору, мы свернули за угол. Вновь проход, затем спуск вниз. Снова коридор, в конце которого винтовая лестница, уходившая куда-то глубоко под землю. Спустившись, оказались возле массивной, оббитой железом двери.

Юноша подошел, вставил в прорезь какой-то медальон, с силой потянул. Та нехотя поддалась и беззвучно отошла в сторону.

— Проходи, — дернул он головой.

Я вошел. Эта была просторная комната, хорошо освещенная. Слева, по центру, находился большой, массивный стол, его гладкая поверхность отливала серебром.

Не далеко стоял еще один, поменьше. На нем стояли баночками, коробочки, различные емкостями причудливых форм, тарелочками, было даже серебряное блюдо. Все пустые, некоторые закрыты крышками.

Рядом, чуть сбоку, еще один, металлический, что-то на нем лежало, покрытое красной тряпицей. С другой стороны вдоль всей стены возвышалась странная, стеклянная конструкция. Там что-то булькало, переливалось, шипело. Возле нее верстак, на нем ступки, чашки, всякие замысловатые инструменты. У самой стены, под вытяжкой, глиняный, пузатый горшок, вверху которого горело синее пламя. Что-то мне стало не по себе.

Юноша вошел следом за мной, дверь сама медленно закрылась.

— Так, стой здесь. — Скомандовал он. Быстро юркнул к столу, схватил колбу с яркой, оранжевой жидкость. Открыв пробку, с наслаждением вдохнул аромат и внезапно чихнул, едва не выронил ее на пол. Тут же побелел от испуга, ведь мог разбить. Сглотнув, очень осторожно, медленно поднес ко мне.

— Пей.

Я взял, посмотрел и стал глотать. Эта была совсем другая жидкость, можно сказать нектар. От его потрясающего вкуса слегка закружилась голова, по всему телу разлилось тепло.

Он забрал пустую посуду.

— Теперь ложись на стол, — и показав рукой куда.

Я вздрогнул, по спине пробежал холодок, появилось какое-то не хорошее предчувствие. Но помимо своей воли, подошел и аккуратно улегся на блестящую металлическую поверхность.

Пацан поставил колбу, подошел ко мне, что-то подложил под голову, приподняв ее.

— Ручки выпрями, вдоль тела, ножки прямо, расслабься.

Я повиновался.

— Хорошо. Лежи и больше не шевелись.

Мое тело замерло. Стало страшно, вроде и хочешь, чем нибудь подвигать, а не можешь пошевелить даже пальцем.

Он довольно кивнув, отошел куда-то в сторону и занялся своими делами. Я лишь косился глазами, наблюдая, что происходит вокруг, да смотрел на свой голый животик и то, что ниже его.

Долго, просто так лежать не пришлось. Вскоре в помещение вошел старик, как и прежде, одетый в свой халат, только на голове не было колпака.