– Это мне в вашем кабинете делать нечего... – покачала я головой. – А еще вы мне совсем не нравитесь. Извините, но я не считаю вас героем своего романа – у меня несколько иные вкусы и предпочтения. Надеюсь, мы друг друга правильно поняли. Я могу идти?
– Не выношу наглых баб... – мужчина подошел к столу, на котором стояла бутылка из темного стекла и глиняная кружка. Если мне не изменяет память, то в таких бутылках находится очень крепкое дешевое вино, хотя и паршивое на вкус – у нас в замке конюх любил покупать в трактире как раз такие большие бутылки с крепким содержимым. Правда, после излишнего принятия горячительного конюх по утрам со стоном хватался за больную голову, и давал очередное обещание больше никогда даже не смотреть на эту дрянь, то бишь это мерзкое пойло!.. Тем не менее, у подобных крепких напитков поклонников хватало, и сейчас я вижу перед собой одного из них. Правда, когда начальник охраны попытался, было, налить вино в кружку, то оказалось, что бутылка уже пуста, потому как ее содержание к этому времени выкушано подчистую. Естественно, подробное никак не могло улучшить настроение человека, у которого с перепоя трещит голова, и потому мужчина заговорил зло и отрывисто:
– Уговаривать тебя я не собираюсь, тем более что через день-другой ты сама ко мне на коленях приползешь, прощения попросишь, а пыль и грязь только что не языком вылизывать начнешь. Для этого всего-то и требуется, чтоб ты денек тесто помесила – этого тебе с лихвой хватит на то, чтоб гонор поубавила, и в башке просветление появилось. Как только поумнеешь – у нас с тобой другой разговор будет, а сейчас пошла вон.
Вот уж подобное я сделаю с удовольствием, потому как у меня не было ни малейшего желания и далее оставаться в этой комнате и видеть раздраженную физиономию ее хозяина. Судя по ухваткам этого человека, он явно выбился из низов, чем невероятно гордится, и теперь вовсю пытается использовать свое положение для того, чтоб наконец-то ощущать себя здесь царем и богом. Ничего нового, обычная философия мелкого человека. Конечно, аристократы тоже бывают разными – мой муж наглядный тому пример!, но то, что здешний начальник охраны не имеет никакого отношения к высокородным – в этом у меня не было никаких сомнений. Вообще-то настоящий аристократ, пусть даже и стоящий на службе в страже, сюда вряд ли сунется, предпочтет иное место службы, куда более безопасное для здоровья и более близкое к столице. Не исключаю и того, что одной из причин того, что этот тип находится здесь, является банальная жадность: могу побиться об заклад, что к пальцам начальника охраны прилипает кое-что из добываемого здесь серебра.
Что же касается новой работы, куда меня отправил начальник охраны, то есть туда, где люди месят ногами каменную муку с ртутью... Если честно, то ранее я и сама хотела подойти к тем каменным резервуарам. Почему? Просто меня еще вчера сложилось впечатление, что неподалеку от них находится самое удобное место для побега. Ладно, поглядим.
Правда, как оказалось, что для начала я должна была переодеться – сняла свое платье, и вместо этого получила какие-то потрепанные мужские штаны с бесформенной поношенной рубашкой. Похоже, начальник охраны решил заранее меня унизить, заставив надеть на себя чье-то старье. Ну, подобным меня не напугаешь, тем более что дыр в этой одежде нет, а мое простое платье, сшитое из тонкого льна, пусть даже грязное и провонявшее запахом тюрьмы, все же выглядело слишком изящным и дорогим для этого гиблого места.
Пока шла в толпе тех бедолаг, которым, как и мне, сегодня выпало несчастье перемешивать каменную муку с ртутью, оглядывалась по сторонам, и, по счастью, это выглядело совершенно естественно – как же, человек впервые идет на самую отвратительную работу, и потому его растерянность вполне понятна.
Как я и предполагала, каменную крошку с ртутью смешивали довольно далеко от того места, где находились шахты, да и до жилых бараков отсюда не близко. Более того: эти мощеные резервуары для смешивания каменной крошки находились едва ли не на самом краю плато, причем на самом высоком его месте, что вполне объяснимо – там постоянно гулял ветер, относя ядовитые пары ртути куда-то в сторону. Что ж, логично, хотя тем рабочим, которые подвозят сюда на тележках руду, раздробленную едва ли не в пыль, от этого не легче. Мне уже пояснили: вначале заполняется каменной мукой один из резервуаров, потом туда добавляется ртуть, которую работники ногами должны размешать с каменной крошкой, причем делать это следует как можно тщательней. На здешнем языке это и называется – месить тесто. Как потом собирают ртуть с налипшим на него серебром – это в данный момент меня интересовало меньше всего.
Куда более важным было то, что когда рабочие вновь зачищают резервуары от пустой породы, то скидывают эту самую каменную крошку вниз, подвозя тележки с мелким камнем к краю плато. Если же учесть, что проделывают это уже очень давно, годами, то вышло так, что этот склон стал чуть более пологий, покрытый толстым слоем этой самой каменной пыли. К тому же стражи здесь не так много – держатся служивые на некотором расстоянии от ядовитых резервуаров, ведь лишний раз травиться никому не хочется.
Думай, не думай, а лучшего места для побега здесь просто нет. Беда в том, что тут едва ли не самое высокое место на плато – вниз даже смотреть жутковато, и вдвойне страшно думать о том, что нужно прыгнуть вниз! Тем не менее, в этом месте при спуске вниз можно сохранить в целостности руки и ноги, да и шею не свернуть, хотя тут уж как повезет, заранее предугадать ничего нельзя... Куда потом бежать? Здесь выбор небольшой, и если не стоит идти к реке, то направлюсь к горам или лесу, что виднеются вдали – туда, по словам начальника охраны, местные не суются, а если говорить об опасности, которая там будто бы есть, то и оставаться на этом руднике не менее опасно.
Спускаясь по небольшой лесенке в огромный каменный чан, подумала: хорошо хотя бы то, что это самое каменное тесто нас не заставили месить голыми ногами – всем выдавали огромные неудобные сапоги. Мелкая каменная крошка покрывала дно этого чана выше щиколотки, да и вес у нее был немаленький, и потому уже через четверть часа у меня заныли ноги. Душно, жарко, и вдобавок ко всему здесь стояла пыль от постоянно перемешиваемого камня, она попадала в глаза, забивала нос и рот, не давала дышать...
Когда часа через два нам разрешили сделать короткий перерыв и выйти на свежий воздух, то на поверхность я выбралась с великим трудом. Да, теперь я понимаю, отчего на этом руднике не нужен карцер, ведь куда тяжелей час за часом проводить в этом каменном чане, а уж если принять во внимание то, что испарения ртути, которую мы смесим ногами, ядовиты, то можно понять, отчего люди так боятся подобного наказания.
Однако в полной мере я ощутила последствия этой тяжелой работы вечером, когда после работы мы все шли, вернее, плелись в свои бараки. Я не просто устала, а, можно сказать, еле волочила ноги, от сильнейшей боли голова просто-таки раскалывалась, во рту пересохло, меня тошнило, перед глазами дрожали цветные пятна, и я почти не видела, куда ступаю. Похоже, ртутью я все же отравилась... Дойти бы до своего барака, там свалиться на лежанку, и спать, спать...
Увы, не вышло. Не успела я добраться до барака, как всех нас выстроили на перекличку, которая продолжалась, на мой взгляд, бесконечно долго. Как все это время мне удалось продержаться на ногах – не знаю, но когда нам, наконец, позволили разойтись, я сумела делать всего несколько шагов – и упала на землю. Попыталась встать – и не смогла, даже на это не было сил... Трудно сказать, что было бы дальше, но тут чьи-то сильные руки подняли меня с земли, и я поняла, что кто-то несет меня на руках.
– А ну, оставь ее!.. – я услышала раздраженный голос начальника охраны. – Пусть сама идет!
– Вы что, не видите, что женщина в обмороке?.. – услышала я мужской голос. – Я просто отнесу ее в барак...
– Ты что, приказа не слышал? А ну, брось ее на землю! Пусть поваляется, цену себе узнает!
– Я всего лишь хочу помочь обессилевшей женщине. Вы что, не видите, что она не может идти?
– Пререкаться вздумал?! – рявкнул здешний хозяин. – Так вот, начиная с завтрашнего дня, ты тоже будешь месить тесто! Для начала там седмицу отпашешь, а потом поглядим, как с тобой поступить дальше!..
Больше я ничего не помню – потеряла сознание, а когда пришла в себя, то поняла, что уже темно, я лежу на своем топчане, и почти все женщины в бараке спят. Голова болела по-прежнему, ощущалась боль в животе, и невероятно хотелось пить. С трудом поднявшись на ноги, я доковыляла до бочки с водой, и едва ли не разом выпила несколько кружек воды. Фу, вроде легче стало, да и голова уже не так болит...