Эту ночь он спал не так беспробудно. Грохот лифта отдался безотчетным рывком руки под подушку, за парабеллумом.

Настольная лампа едва–едва освещала комнату. Вальтер, встав, неуверенно двинулся в сторону окна. Потянув шнурок, свернул маскировочный картон, не без усилия открыл жалюзи.

Ранние лучи, пружинисто отскочив от полукруглой черепицы крыш, брызнули в комнату.

За полчаса, пока он умывался, брился, явилась решимость, недостававшая эти дни.

Пренебрегая лифтом, он сбежал вниз. На лету сжал кулак, отвечая на приветствия часовых. На попутном «пежо» доехал до казарм. Обменялся несколькими словами с дежурным и — к монастырю, где размещалась часть франко–бельгийской бригады.

В середине патио — внутреннего двора — трубач, судя по налившимся кровью щекам, не первую минуту играл подъем. Переливчатые звуки уносились в солнечное небо, не слишком беспокоя тех, кому предназначались на земле.

Люди не спеша свертывали одеяла, на которых спали и которыми укрывались. Кое–как сколоченные нары прикрывал тонкий слой соломенной трухи. На распятье был наброшен полосатый пиджак. Тяжелый запах казармы провожал Вальтера до трапезной. Здесь несло прогорклым маслом, бобами, дешевым кофе. Мясо мула пережевывалось с трудом, кофе жидкий и холодный.

Вальтер вызвал интенданта, усатого бельгийца в очках и толстом свитере.

— Если обед будет приготовлен так же, как завтрак, вас ждет военный суд. Если в казарме к вечеру не сменят солому и не будет простыней, вас опять–таки ждет военный суд.

Бельгиец опешил.

— Я — волонтер… Служил интендантом в шестнадцатом году, я восемь лет казначей партийной ячейки в Брюсселе.

— Вряд ли суд примет это во внимание.

Бойцы покуривали в замкнутом четырехугольнике патио, голоса командиров терялись в общем гуле. Вальтер отыскал отдыхавшего под навесом трубача.

— Играть «алерт»! [25]

Тот удивленно вскинулся.

— Я — командир бригады Вальтер.

Эту фразу он повторил перед строем, поигрывая стеком, через пятнадцать минут. Пятнадцать минут длилось построение по тревоге!

— Я распорядился дать этот сигнал. На другие вы реагируете, как на приглашение к теще… Вы намерены стать солдатами республики, но еще ими не стали. Попытаюсь помочь вам… Один умный… генерал, с которым мне посчастливилось встречаться в молодости, любил изреченье Мольтке: «Войска делают в военное время то, чему их учили в мирное. Только в десять раз хуже». У нас нет ни мирного времени, ни права плохо воевать.

Доходит ли сказанное, понятен ли его французский язык?

— Кто владеет польским, три шага вперед. Переводите ней команды… Напра–во! Кру–гом! Поворот кругом только через левое плело. Два шага вперед. Кру–гом! Два шага назад!..