Сверчевского же младшего неизъяснимо привлекал облик ксендза. Величавая осанка, глухо, пуговка к пуговке застегнутая сверху донизу черная сутана. Воротничок настолько тверд, что не позволяет склонить голову. Взгляд устремлен поверх людей. Те, откликаясь на колокольчик служки — министранта, кланяются, опускаются на колено, припадают к белой, небрежно и величественно опущенной руке. 

С немым восхищением Кароль взирал на человека, чей вид внушал почтительный трепет, чье слово, произнесенное с амвона, звучало непререкаемо.

Когда к белоснежным сводам костела вздымаются волны органа, разносится «Завеса упала, разверзлась земля и рушатся скалы…», — мороз по коже, дрожь в пальцах.

Отец, однако, был скучеп и невозмутим, озирался по сторонам.

Он, отец, придумал свою собственную молитву: «Боже, ниспошли мне справедливый ум, ясную память, даруй верных друзей». И говорил, что ее надлежит повторять детям на сон грядущий.

Кароль заметил: его семья не совсем похожа на остальные в их доме, хотя меньше всего старается выделиться, вознестись над прочими.

Когда в комнате тихо и у отца свободная минута, он рисует или берет книгу. У мамы свои установления. Если дети получили гостинцы — орехи в меду, яблоки, леденцы, пусть идут во двор и делятся со всемп. Грех лакомиться в одиночку.

Слов нет, его родители чем–то отличны от остальных. Хорошо это или плохо?

Первая запись в дневнике Кароля — учитель Лишевский советовал ученикам каждый день заносить в толстую тетрадь свои дела и мысли — касалась отца и матери: «Я хочу быть, как опи».

Перо неожиданно замерло. Неуверенность подсказала: «Я буду ксендзом».

Отец до усталой хрипоты спорит с Тадеушем, с гостями. Ксендзу никто не перечит, слово его свято.

Он, Кароль Сверчевскпй, все постигнет, и тогда с амвона прозвучит его проповедь.

Не суждено было Каролю постичь все науки. Образование завершилось начальными классами городского училища: четыре действия арифметики, русская грамматика, десяток стихотворений Пушкина, Некрасова и басен Крылова, даты тезоименитств и табельные дни, спряжение глаголов и склонение имен существительных… Сугубо апухтинское [2] образование дополнялось у Кароля по воле отца польским языком. Учитель Ляшевский видел: иные из его учеников не ограничиваются лишь школьными уроками. Если на предложение: «Ну, кто нам прочитает что–нибудь на память?» — школьник поднимал два пальца и декламировал на родном языке Мицкевича, господин Лишевский косился на дверь.

Приход Лишевского в дом Сверчевских был для Кароля–старшего неожиданностью. Не набедокурил ли сын? Вроде бы нет. Учитель спокоен. Неторопливо оглядывает комнату, рассматривает карандашный портрет Сенкевича.

— Работа пана Свсрчевского? У пана талант. И сын не обижен богом. Кстати, о сыне. Мальчик кончает четвертый класс почти на одни пятерки, не худо бы продолжить учение.

Отец благодарит, прижимая руки к груди. Лестно слышать.

Вбегает всклокоченный Кароль и замирает в нерешительности. Но отец и господин Лишевский беседуют миролюбиво. Видно, Кароль им не помеха. Сверчевский–старший хочет, чтобы сын присутствовал при разговоре.

Так вот: у отца иные виды. Кароль поступит на фабрику..

Учитель не ожидал подобного оборота. Вероятно, Сверчевский из людей самолюбивых. В доме признаки трудового достатка, но дальнейшее образование сына не по карману.

Ладно, не в школу, пусть в торговое училище. Не исключена стипендия — свет не без добрых людей.