Пугай меня, ага. Даже проведя десятки лет в Войдасе, даже находясь под действием адреналина, я помню, что такое самооборона. И что такое фамилия владельца, выгравированная на каждом артефакте.

Вновь усаживаюсь на Марка, перехватываю клинок лезвием вниз и вонзаю в грудь. Поднимаю, вонзаю. Ещё раз. И ещё. Синее неоновое лезвие сверкает в полумраке переулка, взлетают в воздух капли крови. Смертник сначала кричит, затем хрипит, а на четвёртый удар замолкает.

Поднимаюсь, осматриваюсь. Сеттил всё ещё корчится на земле, держась руками за искалеченное лицо. Джейса и след простыл. А вот самка всё ещё здесь. Смотрит на меня с побледневшим лицом, дрожащей рукой прикрывая рот. Такое чувство, что её саму вот-вот вывернет.

К моему удивлению, девица быстро взяла себя в руки:

— Премного вам благодарна, но давайте покинем это место.

Можно подумать, я тут ночевать собирался. Бросив полный сожалений взгляд на рукоять в руке, бросил её на землю. Полезная штука, но по городу с такой разгуливать и правда нельзя. Родителям Марка за это ещё влетит, когда полиция обнаружит труп.

Поднялся и, пошатываясь, двинулся к выходу из переулка. Адреналин спал, и я сполна оценил своё состояние. Тело болит, ноги заплетаются. Чуть не повалился на землю, но был подхвачен под руку рыжей самкой.

— Пойдёмте ко мне домой. Тут недалеко, минут двадцать ходьбы.

— У меня свой дом есть, — проворчал я.

— Далеко? Напоминаю, что вы ранены.

Чуть не ответил: «я в порядке». Никакой это не порядок. Лицо болит и кровоточит, внутренние органы отбиты. Судя по колющей боли в груди, ещё и рёбра сломаны. Без плоти нахтауктов и регенерации кальгеров повреждения так просто не излечишь, а само по себе человеческое тело будет восстанавливаться не меньше недели. Пожалуй, сейчас и правда будет разумнее всего заглянуть в логово самки и позволить оказать себе первую помощь.

Так, метр за метром, квартал за кварталом, мы доковыляли до неказистой пятиэтажки. Мда, с моим домом не идёт ни в какое сравнение. Не в претензию сказано, просто констатирую факт. Не мне, ночевавшему в сырых пещерах (и это ещё если повезёт), жаловаться и придираться.

Далее следовал долгий и тяжёлый подъём на третий этаж. Самка поковырялась ключами в замке, открыла дверь и впустила меня внутрь. Помогла разуться и снять куртку, провела в свою комнату, усадила на диван, после чего попросила подождать и отправилась на поиски аптечки.

А раны-то до сих пор болят. Вы либо зарастайте, либо кончайте капать мне на мозг. Вот ведь дурацкое тело. В целом результаты боя… ужасные. Кое-как управился с тремя представителями низшего вида, всего одного смог убить, так ещё и сам при этом получил кучу ранений, которым теперь не одну неделю зарастать. Нужно возвращать силу. И чем быстрее, тем лучше. А сподвижек для этого пока никаких.

Открылась дверь, и самка вернулась с белой коробкой в руке. Она тоже сняла верхнюю одежду, и теперь была одета в чёрную свободную юбку, кофту и всё те же колготки. Положила аптечку на диван и уселась.

На меня уселась. Её бёдра поверх моих, лицо меньше чем в полуметре. Достаточно близко, чтобы даже слабый человеческий нос смог уловить запах. Духи это или естественный аромат, не скажу, но организм не замедлил на него отреагировать. Сердцебиение участилось, половой отросток упёрся в штаны.

Мне одному кажется, что сейчас не время и не место? В прежнем теле эта функция включалась и выключалась по моему желанию, но вот этот организм моего мнения не спрашивает. Впрочем, чего это я паникую? Половое возбуждение — это не открывшаяся рана, угрозы для жизни оно не представляет. Даже немного приятно. Ладно, не немного. Сидел бы так часами напролёт. И не только сидел.

Самка смочила чем-то кусок ваты и прикоснулась к ране.

— Аргх!

— Больно?