2.

Шура возвращалась домой с работы и сильно волновалась. Можно было, конечно, позвонить племяннице и поинтересоваться, где она и как. Только Шура себя знала, не дай бог, Ане не сразу ответить, волнение на раз перейдет в панику. Когда старшая, любимая сестра Лёля попросила Шуру приютить Анечку на год, Шура легко согласилась, даже обрадовалась. Надоело одной куковать. До сегодняшнего дня Шуре жаловаться было грех. Аня – девочка воспитанная, покладистая, не грубит, старается помогать по хозяйству. Вроде бы подружилась с соседом – Севой. Он на два года постарше племянницы, уже первый курс окончил. Парень вроде с головой, помешан на компьютерах. Поначалу Шура опасалась, как бы дружба не переросла в любовь. Тут и до глупостей недалеко, примеров – тьма, в том числе ее собственная личная жизнь. Хорошо, что тетя Варя за ребятами негласно приглядывает, пока считает, что волноваться не о чем. Только как не волноваться! Вот отпустила сегодня Аню в город одну. Сейчас же на каждом шагу молодую девушку подстерегает опасность. Мало ли что, Шура ускорила шаг.

«О-пэ-рэ-сэ-тэ» – выругалась Шура про себя почти что так. На дороге впереди маячил Васька со своим псом. Почему надо выгуливать собаку именно там, где Шура ходит каждый день. Что Васька о себе возомнил? Может ей на шею к нему кинуться? Шура раньше надеялась, что Василий приехал в Зябликово только на короткое время продать материнский дом, но ошиблась. Этот гад живет в Зябликово уже больше двух месяцев, и по всему уезжать никуда не собирается. На пенсию Ваське еще рано. Может он больной какой и здесь на реабилитации? Шура, как врач, замечала и бледность, и холодный пот на Васькином лбе, даже однажды чуть не спросила, что это с ним, не надо ли помочь. Хорошо, что вовремя раздумала. Клятва Гиппократа – это безусловно гуманизм, любовь к людям в своем наивысшем воплощении. Только в клятве идет речь о помощи людям, на помощь ползучим гадам она не распространяется.

– Шура, – начал подхалимским тоном Василий, ты чего сегодня такая сердитая? Случилось что?

Шура строго следовала установленному ее правилу: общаться с Васькой сухо, максимально лаконично отвечать на его вопросы и ему вопросов не задавать. Надо же уловил, гад, что Шура нервничает.

– Аню в город отпустила, теперь волнуюсь, вернулась она или еще нет.

– Не волнуйся, мы с Лаврушей, когда гулять пошли, Аня с Севой на лавочке во дворе сидели, что-то обсуждали. – Вася чуть было не ляпнул «на нашей с тобой лавочке», но вовремя прикусил язык.

– Точно видел? Не врешь?

– Какой мне смысл врать? Оснований нервничать нет. Все хорошо. Шура, я хотел тебя об одном одолжении попросить. Меня попросили помочь полиции организовать технический отдел.

– А я-то тут при чем?

– При том, что мне надо как-то в полиции прописаться. Я решил торт купить, но не знаю какой. Я сладкое как-то не очень. Все больше по мясу. В магазине вроде Уля Федина продавщицей. Я туда не хожу, уж больно у нее язык длинный.

– Боишься, что она тебя пошлет и торт не продаст? Не бойся, послать она тебя пошлет, обязательно пошлет, но торт, самый дорогущий, продаст.

– Шура, не могла бы ты со мной еще в полицию пойти на чаепитие. Я, как-то пока не понимаю, как себя с людьми вести. Помоги, пожалуйста.

– Ты что к другому контингенту привык? Только с начальством общаешься?

– Шура, ну зачем ты так, просто мне трудно с незнакомыми людьми сойтись, такой уж характер, а ты здесь всех знаешь.

– Ладно, но я могу не позже двенадцати. Мне после обеда в больницу надо.

– Тебе не кажется, что ты слишком много работаешь, себя не жалеешь.

– Сколько надо, столько и работаю. Пока. – Шура вошла к себе на участок и закрыла калитку перед носом Василия.