– Докажи. Если на тебе нет клейма дьявола, быть может, я тебе поверю.

У ведьмы дрогнули губы. Она опустила глаза и покорно начала расстёгивать свой камзол. Филипп отошёл, отложил иглу и в очередной раз подивился, до чего же бесовской приспешнице был к лицу мужской наряд, что подчёркивал её фигуру в самых интригующих местах. Некоторое время он наблюдал, как ведьма неловкими пальцами расправляется с пуговицами и, не выдержав, крикнул:

– Перестань!

Ведьма с надеждой подняла взор.

– Я сам тебя раздену.

Чем ближе подходил Филипп, тем большим отчаянием загорались её глаза, и тем сильнее ему хотелось, чтобы это отчаяние осталось в них навсегда, словно его личная печать. Он заметил, что под камзолом у ведьмы ничего нет, и впился взглядом в открывшуюся полоску кожи, более светлую, чем на шее.

«Мало ты страдала, мало! Не заслужила ты такого счастья, ворожея чёртова. Вот повисишь на дыбе, тогда и можно тебя лаской одарить. Немного. Чтоб не привыкала. А пока…»

Он вытянул руки вперёд и разорвал камзол на белой груди, не заботясь о пуговицах. Ведьма затрепетала…

Филипп повернулся на спину, на миг приоткрыв глаза.

«Что за бесовщина?»

Коварный камзол, почернев, застегнулся обратно, и в голубых глазах переменилось всё – ведьма больше не боялась.

«Заворожила», – осознал Филипп и торопливо сел на кровати.

Полностью одетая ведьма целилась в него топором-пистолетом, самодовольно улыбаясь.

– Ну вот и свиделись, рожа аристократская.

Лара нетерпеливо потрясла оружием.

– Проснулся? Вылезай!

– Ты как из дядиной темницы выбралась? – пробормотал Филипп.

Она склонила голову набок.

– А-а-а, ты ведь ничего не помнишь. Вставай, мышонок, со мной поедешь!

– Рольф! Стража! – заорал Филипп.