– Сам иди, – сказала она, глядя Крэху в лицо. – Это же ты у нас самый заинтересованный? Вот и ступай. Позаботься об ужине для своего господина.

Андреас тихо усмехнулся, Крэх едва удержался от грубости. Он, разумеется, никуда не пошёл.

Лара встретилась глазами с Библиотекарем, и он кивнул на книгу в её руках.

– А ты безжалостна.

– Почему? – искренне спросила она. – Я ведь не отняла у канцлера жизнь.

– О нет, ты всего лишь отняла у него всё, что его жизнь составляло. Очень гуманно с твоей стороны.

– Сам виноват, нечего было со мной связываться.

– Он просто хотел закончить войну. – Рогатый чуть улыбнулся. – Но – увы. И Йорг, и Изольда пострадали за то, что тебя недооценили.

Напоминание о бабушкиной смерти сбивало с толку.

– Лара… – совсем другим, вкрадчивым тоном сказал Библиотекарь. – Когда ты уже станешь моей лучшей ведьмой?

Она закачала головой, не смея дать внятный ответ.

Хищные глаза – один голубой, другой чёрный – пронзали, проникали в мысли и будоражили. Лара вновь ощутила напрасное желание ни о чём не думать, но в голову, как некстати, лезли непотребные мысли.

Её губы раздвинулись сами собой:

– Перестаньте читать мои мысли. Это неприлично…

– Твои мысли – это неприлично?

Лара смущённо опустила глаза.

– Ты понимаешь, какую прекрасно налаженную систему ты сегодня разрушила? – спросил рогатый, легко вселяя в её душу зачатки сомнений.

Она давно сроднилась с чувством вины – за бабушку, за сестру, за Мерле, за неспасённых крестьян…

– И что, война теперь вообще не кончится?

– Может быть, и кончится, но как? – Библиотекарь помолчал. – Неужели тебе совсем не жаль вашего курфюрста?