Весна праздновала наступление лета. Конец мая, очень хорошее время, еще не сильно жарко, но уже и не холодно, распускается молодая весенняя зелень. Воздух насыщен влагой и запахами пробуждающей жизни. Птицы сходят с ума, зазывают подруг, чтобы торжествовала новая жизнь. Весь лес один большой праздник. Хочется дышать полной грудью, так чтобы закружилась голова от сладкого воздуха. И даже не верится, что недалеко идет война и балом правит смерть. Через лес пролегает двухпутное полотно железной дороги. Дорога хорошая, прокладывалась усилиями все большой советской страны. Прокладывалась для того, чтобы развивать хозяйство республики. Чтобы мирные люди жили лучше и сытней. Чтобы люди могли радоваться вот такой же весне. Чтобы без страха могли смотреть в будущее, смотреть с уверенностью в своих силах, самостоятельно создать это будущее. И именно по этой дороге идут поезда, подвозя врагов, что медленно, но верно теснят защитников страны все дальше и дальше, в сторону Москвы. По железной дороге идут танки, топливо, боеприпасы, солдаты. Большинство грузов идут по этой транспортной артерии.

И вот, для того что бы эту артерию перерезать, сейчас в лесу притаились два десятка партизан. Напряжение зашкаливало, руки до боли сжимали оружие, бойцы ждали. Полотно частенько патрулировалось мотодрезинами фашистов, иногда сильными пешими патрулями с собаками. Лесные воины не знали, сколько из них вернутся на базу, возможно, что не вернется никто. Но дорогу надо было уничтожить. Что бы хоть на неделю, хоть на три дня прервать снабжение вражеской армии. Старшина Григоренко, огромный усатый украинец распаковывал ящик с тротилом, с таким трудом, через занятую врагом территорию переданный товарищами из отряда «За Сталина!», которые первыми отбили себе плацдарм, и стали основой партизанского движения Белоруссии и Украины. До сих пор целые дивизии сняты с фронта, что бы блокировать расползание партизанского края. Командование поручило отряду «Красное Знамя» перерезать эту ветку железной дороги, и дальше держать ее перерезанной. Но вот только, сколько бы ее не взрывали, немцы ремонтировали повреждения в течение суток, а затем усиливали охрану. Но сейчас боевая группа принесла сразу два ящика тротила. Воронка будет такая, что ремонтировать будут не меньше недели. Внезапно где-то вдалеке послышался низкий гул. Партизаны напряглись еще сильнее. Для того, чтобы заложить такую большую мину нужно не меньше получаса времени. А тут этот гул, а это значит, что идет очень большой и тяжелый поезд, но он почему-то идет со стороны фронта. Про такую ситуацию говорят — «очко перекусило лом».

Гул приближался, партизаны постарались как можно глубже вжаться в землю и отползти подальше в лес. Потому, что большой поезд — это много охраны, очень много злой охраны. ЭТО показалось абсолютно внезапно. По-другому не скажешь. По обе стороны дороги шли воины в сплошном черном металлическом доспехе, на груди у них был золотой герб в виде ухмыляющейся медвежьей морды. Только вот почему-то, казалось, что это не медведь, а сильно отожравшийся хомяк, но нет. Это был все-таки медведь. А вот после солдат ехал бульдозер. Точнее Царь бульдозеров. Гусеницы шириной почти полтора метра, высота бульдозера с двухэтажный дом, нож перекрывал сразу обе ветки железнодорожного полотна. Именно этот бульдозер и являлся источником гула. Он сгребал весь железнодорожный путь вместе с насыпью, так, что оставалась даже неглубокая канава. Рельсы, упираясь в этот нож, сгибались, как будто были сделаны из жести. Периодически, один из солдат доставал какую-то рукоятку, из которой выскакивал сияющий белым светом клинок. И этим клинком он отрубал рельсы как макароны. В бульдозере сидел огромный рыжий бородатый мужик, в телогрейке и кепке восьмиклинке с большой курительной трубкой, и мирно попыхивал, уничтожая полотно дороги. Но самым странным было не это, а то, что попадающий в ковш щебень, песок и рельсы просто исчезали, как будто растворившись в воздухе. Трактор уже давно уехал, а партизаны еще долго глядели ему вслед. И только в воздухе еще витали слова песни, которую играл магнитофон в кабине бульдозера:

Не кочегары мы, не плотники

Но сожалений горьких нет, как нет

А мы монтажники-высотники, да

И с высоты вам шлём привет

Трепал нам кудри ветер высоты

И целовали…

С появлением такой классной штуки, как личный пространственный домен, количество ресурсов, которое можно собирать, возросло в разы. Степан в течение недели ограбил все склады стройматериалов в радиусе двухсот километров, очистил все склады битой техники, собрал все свои схроны, которые сделал с самого начала попадания. А все потому, что ему надо было очень много материалов, для развития своего владения. Домен не считался частью владения, но его все равно надо было развивать. Слова о том, что его могут отобрать, глубоко врезались в сознание Степана, а отдавать свое он не хотел. Поэтому ДОМ-3 вырос в центре доменной шайбы. На него же был потрачен последний большой генератор силового щита. На всякий случай, на эту цитадель было установлено оборудование РЭБ, и радар от тяжелого космического крейсера. У этой цитадели было вдвое больше энергетических пушек, чем двух предыдущих вместе взятых. В цитадели несли круглосуточную вахту прокаченные как минимум до 25 уровня тысяча киборгов. Послеэтой прокачки в рядах вермахта царила паника. После всех улучшений Цитадель поднялась до пятого уровня. Вот ресурсы Степана и истощились. Тогда и родился «Гениальный План».

План родился по укур… то есть после длительной пьян…, тьфу ты, после долгого совещания с Тех-Магом. Ему понравились новые киборги, которые хорошо держали периметр против тварей-мутантов в его персональном мире, и ему требовались еще такие, для расширения площадей. Степан обещал ему построить Цитадель, когда тот соберет необходимое количество ресурсов. Больше всего у Ника возникало трудностей с Артиллерией. Это вообще была проблема в Америке, мелких стволов хоть задницей жуй, а крупные пушки только у правительства. Вот друган и обещал подогнать, у Степана проблем с пушками не было. Но с эльфами, по поводу энергооружия он пусть договаривается сам. Проблема с ресурсами все равно оставалась, поэтому Ник и предложил свой план. Где много камня и железа, какая отрасль вбирает в себя все это миллионами тонн. И где все это можно забрать, и никто тебе ничего не скажет. Правильно, это железные дороги, находящиеся в тылу врага. Правда, оставалась проблема — движущиеся поезда.

Проблема тоже решалась. Степан останавливал поезда и не убегал. После остановки, такой поезд подлежал тотальному разграблению. Солдаты частью разоружались, большей частью уничтожались, а потом начиналось самое интересное. Вагоны по одному отцеплялись, и по одному вместе с трупами и имуществом отправлялись в домен. В домене все барахло подвергалось тотальному разбору на ресурсы. Не разбиралось только оружие, в том числе танковые пушки. Еще оставлялось топливо, снаряды, патроны, ценное оборудование и некоторые виды личного имущества. Например, бритвенные наборы и часы. Пленные шли частью американцу, а частью выкупали эльфы, в основном за инопланетный хлам. Зачем платить камнями душ, если есть замечательные живые тушки. Уж на что тратились эти люди, Степана совсем не интересовало. За эти тушки удалось сторговать десяток плазменных стволов ПКО для Кулагина. Расплачивался тот бесплатным изготовлением механоидов, которых скопилось на складах уже под пару тысяч экземпляров. Жаль только, что Степану некогда было их использовать, он занимался тотальным ограблением Третьего Рейха. Но, тут надо было быть острожным, чтобы война раньше времени не кончилась, по крайней мере, до тех пор, пока один рыжий хомяк, не набьёт свои закрома.

Однажды, Степан все также продолжал соскребать железную дорогу, перед ним вышел человек. Он еле успел остановить, своих бойцов от необдуманных действий. Капитана Новикова, парень узнал сразу. Он заглушил бульдозер и спрыгнул на землю, подошел к бывшему командиру, возвышаясь наl ним больше чем да полторы головы:

— Здорова командир! Какими судьбами в этих местах?

— Да вот потолковать хотел с одним бойцом, который задембелевал не вовремя, я ведь как знал, что ты живой, тебя же лопатой не убьёшь.

— Так я никогда с вами и не был, так подмогнул немного по доброте душевной, а потом, как наглеть начали, я и свинтил в туман.