Глава 14

Сенсей долго куда-то тащили, потом волокли по каким-то ступенькам, сначала вверх потом вниз. Глаза у него были завязаны плотной тряпкой, а руки стянуты за спиной наручниками. Когда повязку, наконец, сорвали с глаз, Сенсей прищурился от яркого света мощной галогенной лампы направленной ему прямо в лицо.

Когда его глаза немного привыкли, он посмотрел перед собой, и ему стало не по себе. Потому что там за большим дубовым столом в окружении двух мордоворотов сидел не кто-нибудь, а сам Пономарь. Этот седой добродушный дедушка, официально являясь крупным бизнесменом, контролировал всю организованную преступность южной и большей части города.

И вот теперь сердито посверкивая очками с большими толстыми стеклами, он пальцем грозил Сенсею, словно нашкодившему школьнику. И вид у него, надо прямо сказать, был неприветливый.

— Присаживайся, тренер, в ногах правды нет. Разговор у меня к тебе есть серьезный, — Пономарь сделал рукой приглашающий жест.

— Спасибо, — Сенсей осторожно опустился на край стула.

— Чаю хочешь?

— Нет, благодарю, — сдержанно ответил он.

— Ну, как хочешь, а я выпью. Селезенка, знаешь ли, совсем никуда не годится вот и приходится постоянно чай дуть, — пожаловался Пономарь. — Ну да ладно! Сижу я, тренер, смотрю на тебя, да диву даюсь. С чего это ты вдруг в беспредельщики записался? Я ведь к тебе всегда неплохо относился.

Пономарь сделал паузу, чтобы до его визави дошел смысл сказанного.

Убедившись, что Сенсей не пытается ему возражать он продолжил:

— Ты вон до седых волос дожил, а тебя все в крайности бросает. Тебе определиться надо, кто ты по жизни? Каждый должен заниматься своим делом. Я вот, например, вор. А ты обычный физрук, тренер, стало быть. Вот и тренировал бы пацанов себе на здоровье! Чего в разборки-то полез?

— А я и тренировал, пока моих пацанов не поубивали! — Сенсей поднял голову и нехорошо прищурившись, посмотрел прямо в глаза старому негодяю. — Я считаю, что те козлы, которых я перемолотил там, в особняке получили по заслугам.

— Ну, ты крутой, прямо Уокер какой-то! — с издевкой произнес Пономарь и невозмутимо отхлебнул из своей чашки.

— Что Уокер? Уокер отдыхает! — криво усмехнулся Сенсей.

Пономарь недовольно повел морщинистой шеей, и аккуратно поставив чашку на блюдце, продолжил:

— Вот скажи мне, биту для чего придумали? Чтобы ей в игры играть. Ну, на худой конец, на стрелки с ней ездить, да дурней всяких уму разуму учить. А ты что учудил? Взял, да сынку моему в попу эту дубину и засунул? Если тебя во время не остановить, эдак скоро и до меня очередь дойдет?