— Пахнет вкусно, — объявил он и пошёл искать свободные места. Найдя свободный столик, он мигом плюхнулся на пол и замахал нам рукой, как ветряная мельница лопастями. Мы потопали к нему, Ю Шин — блаженно жмурясь от витающих в воздухе ароматов, я — радуясь, что с кем-то познакомилась и сейчас мне не нужно мучительно искать свободное место и напрашиваться в сложившиеся компании. Иеще — оттого, что меня еще не заподозрили.

На столе уже были расставлены чашки с рисом, тарелки с печеным бататом, кукурузой и картошкой и тушеная с мясом капуста. Все это было щедро сдобрено специями, до которых южане были большие любители, и издавало умопомрачительные ароматы. Запивать трапезу полагалось водой — чай считался слишком тонизирующим напитком для вечерней трапезы.

За ужином И Мин беспрестанно болтал, при этом не переставая уничтожать содержимое своего подноса, но не издал ни одного неприятного уху звука, на которые был мастер тот господин в зеленом из гостиницы. Наверное, недостаточно мужественный — решила я и тоже не стала демонстрировать ему свою мужественность, чтобы он вдруг не почувствовал себя ущербно. Ю Шин изредка поддакивал, когда И Мин оборачивался и тыкал его в бок:

— Скажи же, братец? Так и было?

— Да, — послушно кивал тот и возвращался к своей тарелке.

Я же только хмыкала и говорила только, когда требовалось — было страшно с непривычки сбиться и или сморозить что-то ненужное, поэтому я старалась больше помалкивать.

Внезапно негромкие разговоры затихли, и на зал, словно одеяло снега на землю зимой, упала непроницаемая тишина, среди которой отчетливо прозвучали негромкие шаги и легкий шелест одежд. Обернувшись, я увидела с достоинством идущего по проходу молодого заклинателя в светло-голубом, почти белом ханьфу. Черты его лица, классически правильного и не лишенного привлекательности, были наполнены такой строгостью, что ученики, мимо которых он проходил, забывали, как дышать и только молча пялились в пол, молясь, чтобы он их не заметил. Верхние пряди волос заклинателя были забраны в пучок на макушке и украшены кольцом из лунного серебра, вторая же половина свободным пепельно-серебристым потоком стёкла на спину. Я невольно затаила дыхание — сколько же в нем воздуха, если его волосы полностью окрасились в светлый цвет от мощи текущей в теле энергии? У меня вроде бы тоже немалый дар, если верить заклинателю, который проверял меня сегодня — но мои волосы темные, цвета свежезаваренного пуэра[5], от корней и до самый кончиков, без единой светлой прядки.

Тут незнакомец вдруг поднял на меня взгляд, и я замерла — настолько его глаза были темными и бесстрастными. Как глубокие озера, подернутые отражающей лунный свет коркой льда — обманешься, потянешься к этому серебристому сиянию, и провалишься с головой в ледяную воду.

Тут я наконец сообразила, что невежливо пялюсь на незнакомого человека, и перевела взгляд в тарелку. Заклинатель неторопливо прошел мимо и скрылся в противоположных дверях, за которыми находился обеденный зал для особо важных персон.

И Мин рядом со мной выдохнул.

— Кто это? — шепотом спросила я.

— Фэн Хай, пример для подражания и гроза всех учеников, — еле слышно ответил тот. — У них мороз по коже от одного звука его имени! Брат главы клана, учится на последней ступени. Ты видел, он уже носит светлые одежды? А он ведь всего на несколько лет старше нас!

В клане воздушников все было не так, как в других кланах — если в кланах земли и воды адепты низших ступеней обучения носили светло-зеленые и светло-серые одежды, а старшие ученики и наставники — яркие, то в клане Фэн начинающие ученики, вроде меня, носили одеяния насыщенного цвета цин, и только тем, кто достиг вершин мастерства, дозволялось надевать бледно-голубые и белые одежды.

Я подумала, что для того, чтобы удостоиться чести носить бледно-голубое, Фэн Хай должен был сделать что-то выдающееся: стать лучшим учеником, победить в конкурсе кланов или даже все сразу, и невольно преисполнилась благоговения. Мне, с моими слабенькими боевыми навыками, не видать голубых одежд, даже если я задержусь в клане Фэн на пару десятков лет.

— Лучше держись от него подальше, — неожиданно добавил И Мин, и я подняла на него удивленный взгляд — он же только что им восхищался? — Он целыми днями только и делает, что тренируется и учится, себе спуску не дает, и от других требует того же. Книжный мешок[6], — в голосе И Мина восхищение странным образом мешалось с легким презрением: вероятно, сам он не считал учебу стоящим занятием. Я хмыкнула, пряча улыбку — почему-то это прозвучал настолько ребячливо, что я не смогла сдержаться. В голове всплыло то, как нас муштровали в клане Белого Лотоса, где невыученный урок мог стоить жизни будущему пациенту — нещадно и безжалостно, так, что все нужные знания отлетали от зубов. Я училась не на лекаря, но мои наставницы придерживались общепринятых в клане правил — и поэтому учить мне приходилось все и помногу.

Остаток трапезы И Мин молчал, словно воды в рот набрал, как и все остальные адепты, которые со страхом подглядывали на открытую дверь, за которой скрылся Фэн Хай, и не решались шуметь. Выражения их лиц были разными: у младших адептов — раздражение оттого, что пришлось замолчать, у старших же на лицах читалось благоговение. Интересно, что такого совершил старший адепт Фэн Хай, если те, кто его долго знает, смотрят на него, как на случайно спустившегося с небес и зашедшего на огонек небожителя?

Пожав плечами, я быстро доела и поспешила покинуть столовую, попрощавшись с соучениками и договорившись встретиться на следующий день возле дверей общежития.

[1]Feng (китайский) — ветер. Воздух по-китайски kongqi, но на русском это звучит несколько неблагозвучно.

[2] Традиционный китайский костюм

[3] В древнем Китае зеленый и синий обозначались одним словом цин. В данном контексте автор имеет ввиду цвет морской волны.