— Понятно уж, сейчас от Москвы такой засвет, луну не заметишь, не то что звезды.
Мы приземлились прямо у входа. Я вышел на алую ковровую дорожку и галантно помог сойти всем девушкам. Яэ пыталась отдернуть руку, но под моим строгим взглядом моментально исправилась. Ограждение окружали папарацци, такие же наглые, как и в прошлом мире. С пулеметной скоростью щелкали фотики, яркость и частота вспышек заставили пожалеть, что мы не взяли солнечные очки.
— Господин Строганов! Газета «Имперская Правда»! Дадите интервью?! — Через край ограды свесилась блондинка с весьма впечатляющими формами, наполовину вывалившимися из развратного платья. — Всего несколько вопросов!
— Миллион рублей, — отрезал я и, улыбнувшись изумлению горе-журналистки, неспешно скрылся за дверью, игнорируя вопросы ее собратьев по перу.
Внутри нас встретила мощная прохлада, и дело не в кондиционере — почти все аристо со своими делегациями дружно облили нас безмолвным презрением. Позитивно выделялась только старая компания из Воронцовой, Ломоносова и Вяземской. Скрывшись за массивной колонной, они приветственно помахали нашей пятерке.
— Яэ, будь добра, принеси нам чего-нибудь поесть. — За кицунэ я беспокоился меньше всего. Если кто попробует ее обидеть, мигом лишится яиц с головой. Или наоборот. — Всем привет!
— Кирилл! Да ты теперь звезда! — Девочки поочередно расцеловали меня в щеки и губы. К счастью, Ломоносов ограничился рукопожатием. — Столько новостей, и все про тебя!
— Стараюсь! Работаю не покладая копыт! Спасибо, солнце. — Я принял у кицунэ целое блюдо с крохотными брускеттами со всевозможными комбинациями. — Угощайтесь!
— Нет, ты что! — в ужасе выдохнула Воронцова. — Здесь не принято есть! Еще подумают, что мы сюда ради еды прилетели.
— А ради чего еще? — недоуменно хлопнул глазами, закидывая в рот сразу три бутера. — До танцев еще далеко. Мы, типа, должны тут шесть часов просто стоять и языками молоть?
— Ну да! — Вика болезненно толкнула меня в бок и тут же ойкнула. — Прости, забылась.
Перемена в поведении Батовой не укрылась от остальных. Меня окинули многозначительными одобрительными взглядами, и разговор неожиданно перешел на местные сплетни. Давно не видевшиеся девчонки обменивались новостями под мое аппетитное хрумканье. Вскоре у них всех дружно заурчало в животах, и взгляды стали куда менее дружелюбными.
— Можно? — К нам подошла новая девушка и день сразу перестал быть томным. — Жрать хочу.
Как бы описать ее одним словом? Анархистка! Короткая кожаная куртка еле закрывала грудь, длинные рукава и плечи усеяны металлическими шипами. Абсолютно голый живот заканчивался краем белых кружевных трусиков. Дальше шли обычные джинсы, только все в дырках и грязных потертостях. Обувь — классические говнодавы на высокой подошве с кучей тяжелых металлических застежек. Образ дополняли короткие выцветшие волосы и серые глаза с пляшущими в них искрами.
— Угощайся. — Я передал ей блюдо, лишившееся половины бутеров, и одобрительно кивнул: — Зачетный наряд.
— Быкуешь? — А панк-то не настоящий! Спалилась она ровными ногтями и идеально белыми зубами. Нет аутентичности…
— Не, говорю, что думаю. Выгодно отличаешься от местных снобов.
С интересом посмотрел на окружавший нас люд.
Не нужно читать имя над головой, чтобы понять — позволить себе подобный наряд и поведение мог только кто-то очень могущественный. Само собой, никто не ждал великой силы от первокурсницы МДАМ, значит, все дело в семье. Я было ожидал увидеть Романову, но…
Юлия Николаевна Радзивилл