Как выяснилось, мы прилетели в главный штаб Полиции по Делам Нелюдей. На проходной на первом этаже нас встретила небольшая армия, а стиль я бы охарактеризовал словом «крепость». Чего только стоили опускающиеся бронированные пластины на стойке ресепшена и окна-бойницы. В сопровождении восьми одинаковых болванчиков с миниатюрными ПП-шками, мы вознеслись на лифте аж в пентхаус, откуда открывался классный вид на соседнее здание. С тридцать третьего этажа поднимались густые клубы черного дыма, пожар то ли не могли потушить, то ли оставили тухнуть самостоятельно. Молчаливая восьмерка проводила нас в глухой коридор с единственный дверью. Приемная там была размером в две моих старых квартиры, а в кабинете можно было играть в футбол. Что удивило — секретарем у Распутина работала светлая эльфийка, маг тридцать седьмого уровня. Само собой, в ошейнике.

— Здравствуй, Кирилл. — Тимофей Распутин встал со своего кресла и крепко пожал мне руку. Сидевший напротив немец изучал меня ледяным взглядом, застыв каменным изваянием. — Знакомьтесь, это…

— Ганс, просто Ганс, — с мощным акцентом отчеканил Иоганн Рокфеллер.

— Ганс так Ганс. — Иной раз меня поражала широта географии, с которой Рокфеллеры раскинулись по миру. — Чем обязан?

— Не строй из себя идиота. Ты захотел переговоров после столь вопиющего…

— Послушай, Ганс. — Я решил сразу брать быка за рога. Покажу слабость, сожрут и не подавятся. — Переговоров хочешь ты, иначе не сидел бы здесь. Если бы не просьба уважаемого мной человека, я бы не пришел. Говори давай, я спешу.

— Что ты себе позволяешь?! — недолго продержалась знаменитое немецкое хладнокровие перед моим напором. Еще бы, не привыкли местные аристократишки, что перед ними не стелятся в ужасе. — Я уничтожу тебя и весь твой род!

— С последним ты явно просчитался, — рассмеялся ему прямо в лицо. — Я ж последний! А так попробуй, дам тебе право первого удара.

Развел руки в стороны, открывая грудь с маниакальной улыбкой. Даже щит ставить не стал, и так понятно, что не рискнет.

— Мы на переговорах. Честь рода не позволит мне ударить первым.

— Где была ваша хваленая честь, когда некий Илларион пытался убить меня? И это с позволения главного координатора! — перешел в наступление. — Нарушили договор и теперь пыжатся из себя!

— Как ты смеешь обвинять нас?! Слово Рокфеллеров нерушимо! — Похоже, Ганс/Иоганн и вправду верил в свои слова, слишком искренне кричал на меня. Ну или Голливуд потерял классного актера.

— Не веришь мне? Послушай старушку. — Развернул к нему экран смартфона и включил отрывок из нашего разговора с Эльвирой Магомедовной. Торви скинула запись с камер, прежде чем стереть их. Она закончилась тем, что я погасил мечи и отвернулся. — Слыхал? Я был в своем праве.

— Почему ты не отпустил ее? — Ганс начинал мне нравиться. Так быстро перейти от неуправляемого гнева к холодной ярости не каждый может. — Все прошло бы проще.

— Она нарушила слово и поплатилась за это. Мне плевать на Рокфеллеров и кого-либо еще, разумеется, не считая императора. — Я поспешно осенил себя кругом, нефиг компромат плодить на самого себя. — Мое предложение такое: валите из России, и разойдемся миром.

— Нет, это невозможно. У нас большие планы в вашей захудалой империи…

Все это время молчавший Распутин нахмурился и громко прочистил горло. Немец намек понял и резко захлопнулся.

— Плевать я хотел на ваши планы. Нам в одном городе не ужиться.

— Как насчет компромисса, господа? — Вика мягко улыбнулась нам обоим и встала меж двух огней. — Рокфеллеры официально покинут Москву, но сохранят представительство в Санкт-Петербурге. Большая часть ваших операций проходит там, так что вы не сильно потеряете в средствах, а Кирилл сможет спокойно существовать в столице.

— Это возможно, но требуется нечто большее, чем пустые угрозы.