— Какой клуб более шумный — винный или пивной?
— Шумный? Винный сперва шумный, потом тихий. Пивной — наоборот, ежели вы меня понимаете…
— А солдаты выпивают вместе со всеми? — Даниель кивнул на палатки.
— Бывает, заглянут тишком, пропустить по кружечке, — отвечала женщина, — но у нас с ними когда как, ежели вы меня понимаете…
— Из-за тяжбы, которую ведёт председатель.
— Да. Да. Верно говорите.
— Как же они спят у себя в палатках, когда в трактире шумят?
— Так и не спят. Во Флитской тюрьме вообще спать трудно, для тех, кто любит поспать, ежели вы меня понимаете.
— Отлично понимаю, мэм. — Даниель придвинул ей последнюю монетку. — Вот, купите себе ваты, чтобы затыкать уши.
— Спасибо за доброту, сэр, — сказала она, пятясь. — Надеюсь увидеть вас вечером в понедельник или во вторник, как вам будет угодно.
— Если это окажется ещё легче, — сказал Даниель Сатурну, — я почувствую себя немного обманутым.
— Не вижу ничего лёгкого! Вы видели замки на темницах?
— Это будет не сложнее, чем закатить пирушку, — отвечал Даниель. — А теперь идёмте — если, конечно, надзиратели нас выпустят! — и поищем жильё на Флит-лейн.
Сатурн помрачнел больше обычного.
— Вам не нравится моя мысль?
— Она не хуже всего остального, что вы удумали за последнее время, — сказал Питер Хокстон, эсквайр.
— Надо ли понимать, что вы пытаетесь выражаться дипломатично?
— Уж как умею. Если вы искали дипломата, вам не следовало идти за ним в Хокли.
— Кстати, раз уж мы говорим без обиняков, — сказал Даниель. — Мне известно, что адские машины для Джека делали вы.
— У меня были мысли, — выговорил Питер Хокстон, каменея и багровея.