«Это все из-за Жюстена! — подумала она. — Господи! Каких еще безрассудств нам ждать?»
Супруг ее жестом продемонстрировал свою покорность судьбе. Он ждал чего-то подобного, но промолчал.
— Анри очень расстроился и кольцо назад не взял, — продолжала Элизабет. — Да, он отдал мне его, пояснив, что деньги на подарок ему дал ты, па.
Эдвард смутился, развел руками. И счел нужным оправдаться, правда несколько неловко:
— Он сказал, что ты не хочешь никакого кольца на помолвку, Лисбет. Я настаивал, что традиции надо соблюсти, но у Анри не было денег на такой сапфир. Милая, позже ты найдешь себе другого, более достойного супруга.
— Я не имею такого намерения, — твердо заявила молодая женщина. — Кстати, я ведь сказала этому типу, на улице, что взамен медальона дам ему денег. Если б все не произошло так быстро, я бы показала ему кольцо! Сапфир! Он мог бы продать его дороже. Па, ма, поймите! Для меня невыносимо не чувствовать на груди маминого медальона! Но я сама виновата. Зачем остановилась посреди улицы? Зачем смотрела на закат? Зачем размечталась? А он улучил момент. Наверняка шел следом!
Она печально посмотрела на родителей, совсем по- детски, и глаза ее наполнились слезами.
— Да, это был ужасный день, — продолжала Элизабет. — Думаю, стоит рассказать вам все!
И она поведала о злоключениях, выпавших на долю Жюстена по возвращении в замок. Ужину не было видно конца в этот июньский вечер, на четвертом этаже Дакота-билдинг, в квартире Вулвортов.
Антонэн перевернулся во сне, задел коленкой мать. Элизабет, которая только-только задремала, вздрогнула и проснулась. Отодвинулась от мальчика, потому что было жарко, несмотря на приоткрытое окно.
Послышались далекие раскаты грома, потом ударила молния. Ее беловатый свет на мгновение залил комнату.
«Гроза, удивляться нечему. Хорошо, что взяла к себе Антонэна! Он бы все равно проснулся!»
Элизабет прислушалась, но дождь все не шел. Духота стояла страшная, и хороший ливень не помешал бы. На нее внезапно нахлынули детские воспоминания — в момент, когда небо перечеркнула новая вспышка света.
«Это был ноябрьский вечер. Мы ужинали в замке. Мне было очень страшно. Бабушка Адела была ко мне тогда очень строга, а деда я боялась так, что представляла его чуть ли не дьяволом. И не ошиблась — он им и оказался. Но теперь он умер. Его нет!»
Зная, что не заснет, Элизабет сосредоточилась на картинках, которые подбрасывала ей память, добросовестно хранимых все эти годы. Вот большая столовая в замке с тяжелыми бархатными шторами, канделябрами, хрустальная люстра с подвесками…
Больнее всего — и приятнее! — было вспоминать родителей. Фрагмент за фрагментом, по чуть-чуть, иначе только разбередишь боль утраты…
«Милая, красивая мамочка! Светловолосая, с зелено-голубыми, как океан, глазами и ласковым голосом… Никогда не забуду ее ангельскую, иногда чуть лукавую улыбку!»
Еще громовой раскат, сильнее прежнего… Элизабет ощутила прилив нежности, когда Антонэн прижался к ней во сне.
— Ничего не бойся, милый, я с тобой, — прошептала она.
Мальчик тихонько вздохнул и наконец утихомирился. На крышу Дакота-билдинг обрушился сильнейший ливень. Через несколько минут вода уже стекала беснующимся потоком по водосточным трубам, окрашивая в более мрачные тона неоготических горгулий, украшавших роскошное здание.