— Прости меня, ма, — проговорила Элизабет, открывая глаза. — Я ненадолго отключилась, да?

— Ты спала буквально минут пятнадцать, милая. Эдвард укладывает Антонэна, мальчик места себе не находит. Хочет к тебе — поцеловать, потому что ты заболела.

— Он поужинал, и я переодела его в пижамку, — подхватила Норма.

Элизабет с нежностью посмотрела на высокую молодую женщину с энергичным лицом, в которой обрела подругу, потом повернулась к Мейбл, чье лицо выражало непреходящую любовь заботливой матери. С копной рыжих кудряшек, все еще очень миловидная, несмотря на лучики морщинок у глаз, она была и верной опорой, и тихой гаванью.

— Теперь только ты у меня и осталась, ма, — посетовала молодая женщина. — Тот бродяга еще раз убил Катрин Дюкен! Мою милую мамочку, упокоившуюся на дне океана. Если у меня будет дочка, назову ее Катрин!

— Конечно, милая. Это очень красивое имя, — отозвалась Мейбл, чуть не плача. — Лисбет, ты еще не оправилась от потрясения, и тебе лучше отдохнуть. Завтра утром сама увидишь, какая у тебя на шее красная отметина. Тот, кто на тебя напал, — просто чудовище!

Норма тихонько удалилась. Чувство такта ее никогда не подводило. Однако она оказалась недостаточно проворна, чтобы удержать Антонэна. Мальчик оттолкнул ее и ворвался в комнату.

— Мамочка! — крикнул он.

Элизабет быстро села на постели. Приняла ребенка в объятия, прижала к себе. Антонэн с ногами влез на кровать, целуя, куда достанет.

— Дедушка не хочет, чтобы ты теперь гуляла вечером, — серьезным тоном заявил он. — И я не хочу! Ты вела себя плохо, мамочка.

— Твоя правда, мое сокровище, — согласилась та.

Вошел Эдвард Вулворт. И замер, любуясь чудесной картиной, которую являли его драгоценная Лисбет с Антонэном.

— Благодарение Богу, вы все со мной, дома! — Голос у него был усталый. — И ты выглядишь намного лучше, Лисбет.

После звонка некоего коммерсанта, торговца шляпами, он отправился ее забирать на автомобиле. Этот человек, его продавщица и приказчик перенесли полубесчувственную Элизабет с улицы в магазин и усадили в кресло. Напоили сладким чаем, промокнули лоб и виски платочком, смоченным одеколоном.

Молодая женщина быстро пришла в чувство и даже смогла продиктовать любезному шляпнику номер телефона Вулвортов.

— Когда я приехал в бутик, ты все еще дрожала, милая, — вздохнув, произнес Эдвард. — Видела бы ты нашу дочь в тот момент, Мейбл! Бледная — смотреть страшно!

— Может, тот постовой все-таки поймал воришку? — предположила Мейбл. — Съезди туда завтра, Эдвард. Лисбет так расстроилась! Говорит, что тот бандит второй раз убил Катрин.

Антонэн ловил каждое слово разговора взрослых. До сих пор он не знал, что бывают «бандиты» и «воришки». Насколько ему позволяло разумение пятилетнего ребенка, он подвел итог этой драмы:

— Из-за гадкого дядьки ты упала без сознания, мамочка. Я его найду и накажу!

— Не надо было при тебе об этом упоминать, мой хороший, — отвечала ему Элизабет по-французски. — Хочешь спать со мной? Ты уже даже переодет. Полезай под одеяло! А я немного поговорю с дедушкой и бабушкой и приду!