«Прощай, замок моего детства! Прощай, презрение моих родственников по отношению к Гийому! Прощай, Старый Свет!» - в который раз сказала она себе.
Ровное дыхание мужа, лежащего на койке через проход, действовало на нее успокаивающе. Ей хотелось протянуть руку, чтобы коснуться Гийома, увериться в том, что он рядом… Всполошиться ее заставил стон, за которым последовал пронзительный возглас, перешедший в громкие рыдания.
- Мама! Мамочка! - кричала Элизабет.
Девочка ерзала на постели, отчего металлическая сетка у Катрин над головой заскрипела. Молодая мать тут же вскочила на ноги.
- Милая, я тут! Все плохое прошло, - шепотом проговорила она. - Тише! Не надо так громко кричать.
Девочка плакала, с трудом переводя дыхание. Дрожащими руками она обвила шею матери.
- Мамочка, я так испугалась! Так испугалась! - твердила она.
- Давай я помогу тебе спуститься, милая! Мы обнимемся, и ты ляжешь спать со мной.
- Проклятье! Скоро этот бардак кончится? - послышался хриплый сердитый голос мужа Колетт. - Отшлепать бы ее хорошенько - глядишь, и перестанет орать по ночам.
- Простите, мсье, - тихо заговорил Гийом, который тоже проснулся. - В последнее время нашу девочку мучают кошмары.
Мужчина пробормотал что-то оскорбительное, но уже себе под нос. Расстроенная Катрин погладила дочку по лобику.
- Что тебя так пугает, моя хорошая? - Она тихонько вздохнула. - Господи, если б я только знала!
В записной книжке Гийом сделал пометку: «Начинается наш четвертый день плавания». Погода все еще радовала, хотя волнение на море усилилось, поднялся холодный ветер. Матросы принесли еще ведер для пассажиров третьего класса: у многих обострилась морская болезнь. Вонь в спальном отсеке стояла невыносимая.
- Мы весь день будем на воздухе! - заявила Катрин мужу. - Не понимаю тех, кто безвылазно, с утра и до вечера, сидит внизу.
Едва проснувшись, молодая женщина принялась приводить себя в порядок. Расчесала волосы, пока Гийом ходил за водой.
«Благодарение Небесам, у меня теперь есть тазик! - думала она. - С ним гораздо удобнее умывать Элизабет и поддерживать чистоту самой!»
Этот подарок ей сделала престарелая еврейка. С момента отплытия несчастная не вставала с койки - так у нее болело в груди.
- Ваша соседка - та, что настаивает, чтобы ее звали Коко, - рассказала, что вы лишились своего багажа, - сказала пожилая женщина Катрин. - Я думала, тазик пригодится, но что-то я совсем обессилела. Невестка старательно за мной ухаживает.