В момент финального натиска она уже дрожала от утомления. Любовник содрогнулся всем телом, давая ей знать, что он излился внутрь ее лона и скоро упадет с нею рядом на простыни, с блаженной улыбкой на просветлевшем после оргазма лице.

- Скажи, все мужчины такие, как ты? - спросила она через несколько минут.

- Я запрещаю тебе задаваться этим вопросом! - отрезал он. - Женщина должна отдаваться душой и телом только своему мужу. Исключение - это вдовы и шлюхи.

Элизабет сумела сдержать душившие ее рыдания. Ей было немного стыдно: испытав наслаждение, она почему-то всегда вспоминала о Жюстене, а то и беззвучно плакала. Стоило только представить, как она млеет под его поцелуями, - и наваливалась беспросветная тоска.

На прошлой неделе Ричард, заметив влажный блеск в ее глазах, даже обрадовался.

- Это слезы счастья, Лисбет? Я польщен!

Но ведь поцелуи с Жюстеном - это уже инцест? Смущенная мечтами на тему, которая испокон веков считалась греховной, Элизабет принималась ласкать любовника, засыпать нежными признаниями.

- Если мы будем продолжать в таком темпе, ты скоро забеременеешь, - заявил американец, когда она прильнула к нему. - И тогда мсье Ларошу придется одобрить наш брак. Из меня выйдет отличный зять, со временем он в этом убедится. Я дипломированный архитектор, и это хорошо, потому что замок нуждается в реставрации, но к делу надо подойти с умом!

- Я вовсе не спешу становиться матерью, - сказала Элизабет. - Ты решаешь за меня, Ричард. И если тебя послушать, то жить мы непременно будем в Гервиле, а я хочу перебраться сюда, в мой дом.

- Ты хотела сказать, в твою каморку? Это слово я услышал от коллеги, преподавателя французского в лицее.

Рассерженная Элизабет привстала, закрывая грудь краем атласного вышитого покрывала.

- Я вправе решать, когда у меня будет ребенок и где я его рожу. Честно говоря, я две недели назад написала Мейбл про длительную бабушкину агонию и что я опасаюсь деда. Сегодня пришел ответ. Всего пара строк, но на сердце у меня сразу потеплело: «Возвращайся в Нью-Йорк, когда захочешь, Лисбет, любимая моя доченька! Мы с Эдвардом будем счастливы, если ты снова будешь жить с нами. Отправь телеграмму сразу, как только понадобятся деньги, и мы немедленно переведем их на твой счет…» Это не весь ее ответ, но остальное тебя не заинтересует.

- Нам - вернуться в Америку? - протянул Ричард. - Почему бы и нет, если только перед отъездом удастся оформить брак!

У Элизабет уже были наготове возражения, когда со стороны кухни послышался ужасный шум. Треск оконной рамы, звон разбивающегося стекла. Молодые люди застыли от неожиданности, прислушиваясь к тяжелым шагам, сопровождаемым позвякиванием шпор об осколки.

На пороге спальни возник Гуго Ларош. Окинул взглядом обнаженных любовников, их разбросанную по полу одежду. Элизабет и Ричард затравленно молчали, глядя, как помещик похлопывает кнутом по голенищу правого сапога.

Элизабет приготовилась к худшему: она знала, что возмездие будет жестоким.

Ричард же переживал жесточайшее в жизни унижение. Если встать и попытаться поговорить, защитить свою Лисбет, его член окажется на виду, а прикрывать его руками и выглядеть при этом жалко он не собирался.

- Элизабет, у тебя пять минут на то, чтобы одеться и последовать за мной! - холодно обронил дед. - А вы, мсье… Советую вам поскорее убраться из департамента.

- Без Лисбет я не уеду, - заявил Ричард, введенный в заблуждение притворным спокойствием Лароша. - Глупо отрицать то, что между нами было, но я собираюсь на ней жениться. И вчера приезжал в замок, мсье, чтобы попросить ее руки.

- Вы тот самый мистер Джонсон, не так ли? Детектив, которому я заплатил кучу денег и который их так старательно отрабатывал? - поинтересовался Гуго Ларош. - Не надо красивых слов, мсье. Я ведь могу подать на вас жалобу за надругательство над внучкой, даже если подозреваю, что она была не против.