— Боже сохрани, — Рубенс рассмеялся. — Я бы скорее позволил разрезать себя на части, чем стать зависимым от кучки музыкантов-наркоманов, всю жизнь остающихся прыщавыми подростками, — он бросил взгляд на боковое зеркало. — Кроме того, мне просто не нравится музыка, которую они играют. И никогда не нравилась.

— Ты вообще не любишь музыку?

— Я слушаю ее, когда у меня есть время. Джаз или немного классики, если она не слишком тяжела для восприятия.

— Если хочешь, я выключу радио? — Дайна протянула руку к приемнику.

— Да нет, не надо. Пусть играет, если тебе нравится. Они приближались к Беверли Хиллз. По обеим сторонам улицы замелькали дома более низкие, вытянутые и нарядные, чем в центре.

— Кстати, как твоя подруга Мэгги? По-моему, она живет с кем-то из этой группы, нет?

— Да, с Крисом Керром, вокалистом «Хартбитс». У нее все в порядке. Она была вместе с Крисом, когда группа работала в студии над новым альбомом. Она все еще ищет роль, чтобы прорваться наверх.

Рубенс хмыкнул.

— Бьюсь об заклад, она отдала бы все, чтобы заполучить твою роль в «Хэтер Дуэлл».

— Нет, если б это означало, что я лишусь ее. Она очень рада за меня, — Дайна заметила многозначительный взгляд, который Рубенс бросил на нее. — В самом деле. Она мой самый лучший друг. Мы вместе прошли через немало испытаний за последние пять лет.

— Тем больше поводов для зависти с ее стороны, бросил он, сворачивая на подъездной путь к дому, освещенный стоявшими с обеих сторон японскими каменными фонарями. — Настало время девушкам превращаться в женщин.

Разумеется, она тут же потеряла Рубенса в блеске слепящих огней, диком шуме и одуряющем аромате духов. Краешком глаза, впрочем, она заметила, как его увел прочь, подхватив под руку, Боб Лант из «Уильям Моррис». Вскоре они уже стояли, почти прижимаясь друг к другу, низко наклонив головы, как студенты-второкурсники, совещающиеся на поле перед началом футбольного матча.

Оглушительно ревела музыка — песни Линды Ронстад звучали вперемешку с вещами Донны Саммер, создавая странную шизофреническую атмосферу. Дайна узнавала в толпе людей, работавших во всех главных компаниях, как впрочем и независимых продюсеров и режиссеров. Лишь артисты попадались ей на глаза в гораздо меньшем количестве.

— А, Дайна Уитней.

Она оглянулась и увидела приближающуюся к ней хозяйку дома. Берил Мартин была крупной женщиной, по своей внешности больше всего смахивала на попугая. Заостренный, клювообразный нос можно было бы назвать самой примечательной чертой на плоском овале землистого лица, если бы не чудесные зеленые глаза, похожие на два изумруда, утопавшие в одутловатой плоти щек.

— Привет, Берил.

Несмотря на свои внушительные размеры Берил перемещалась и поворачивалась с удивительной легкостью и даже изяществом.

— Ну как я тебе нравлюсь? — поинтересовалась она. — Я имею в виду внешне, — она рассмеялась, не дожидаясь ответа и, подхватив Дайну под руку, потащила ее к бару. Через пару мгновений у каждой из них в руках оказалось по стакану.

— Ты должна рассказать мне, — продолжала Берил, — как вы подружились с Крисом Керром. Я хочу сказать он... ну, в общем, все рок-музыканты такие чудаковатые люди. Или, — ее бровь многозначительно поползла вверх, — это секрет? — Она хихикнула. — Они все такие эксцентричные, — ее рука обвилась вокруг талии Дайны. — Какая прелесть!

— Да нет, все обстоит по-другому, — ответила Дайна, одновременно очарованная и раздраженная этой непосредственностью. — Не понимаю, что такого необычного ты находишь в музыкантах. Мне кажется, что большинство людей из нашего круга приглашают их к себе на вечеринки, потому что те вызывают у них в одно и то же время интерес и ощущение превосходства.